Если есть рай

Щи разогрелись и стали кипеть. Я сняла кастрюлю с плиты и налила суп в тарелку. Потом достала из холодильника пакетик со сметаной и положила больше сметаны, чем обычно. Я даже оставила ложечку в сметане, хотя мать всегда ругала меня, если вдруг находила в сметане ложку (мать утверждала, что она там окисляется и портит сметану). Но на этот раз она не обратила на мой проступок никакого внимания. Я стала хлебать и глядеть в окно на внезапно налетевшую тучу. Дождь забарабанил по стеклу, и я подумала: погода плачет, и я плачу.

Те обрывки сведений, что донеслись тогда до меня, – подлинные ли они, или осели уже позже, из газет, из телевидения? Говорилось о реке на Украине, про которую я раньше не слышала, – имя реки было Припять – и про взрыв на Чернобыльской электростанции. Что-то произошло во время эксперимента. То ли сотрудник нажал не на ту кнопку, отчего мощность стала возрастать, а зона вокруг реактора – обезвоживаться. То ли все устройство станции было неправильным и взлетело бы на воздух рано или поздно в любом случае. То ли произошел подземный толчок, от которого вся конструкция сдвинулась и начала распадаться.

Помню, что, когда кончился дождь, я сказала маме, что пойду погуляю.

Она ответила: ты что, умереть хочешь?

Тогда я пошла в комнату и легла в постель и стала пытаться силой воображения сделать бывшее небывшим. А когда не получилось – стала притворяться перед самой собой, что я такая же, как мебель – деревянная и неподвижная. И мыслей у меня будто бы нет, и чувств тоже.

Ночью я думала, что не засну. И все же под утро я забылась тревожным сном. Снилась железная дорога. Грязные колеса с лязгом стучали о рельсы. Сон был совсем на границе яви, он прерывался много раз, так что я даже не могла понять, сплю ли я или просто думаю (непонятно почему) о лязгающих вагонах и о рельсах.

Глава 9

Когда Варгиз открыл дверь, у него был вид человека, который не спал всю ночь: мешки под глазами, налитые кровью белки. Он сказал, что ему необходимо было сдать в набор статью, он дописывал ее всю ночь, теперь ему надо лечь и поспать.

Мы можем встретиться попозже, спросил он.

Ты спи, сказала я, а я здесь посижу.

А тебе не жалко времени, сидеть здесь, пока я сплю?

Нет, совсем не жалко, ложись и спи, я буду рядом.

Он лег, а я закрыла жалюзи на окнах и потом села на край его постели. Помассируй мне шею, попросил он. У него была привычка задирать подбородок, так что он смотрел на мир снизу вверх, и шея должна была постоянно болеть от такого напряжения. Когда он с жаром рассказывал о чем-то, его плечи и подбородок расслаблялись и опускались, его осанка становилась совсем обычной, но это случалось нечасто. Я спросила его, хорошо ли он видит, он сказал: да, а почему ты спрашиваешь. Потому что ты так странно держишь голову. Он смутился и ответил: но ведь это же хорошо – высоко и гордо нести голову. Я легонько массировала его шею, он лежал, закрыв глаза, потом стал тихонько похрапывать. Через некоторое время его дыхание прервалось, он поднял веки и посмотрел на меня, не понимая, кто я такая и почему я здесь. Потом вспомнил и сказал:

Мне снилось, будто я снова в семинарии.

В сутане, спросила я. Да, в сутане, я был тогда жутко худой. Экзамен снился. Что есть надежда, Варгиз Исахак? Надежда есть богословская добродетель, благодаря которой мы чаем вечной жизни, верим в то, что обещал Христос, полагаемся на помощь благодати, исходящей от Духа Святого, и не оставляем усилий до конца этой земной жизни, чтобы заслужить вечную.

Он сел на кровати и улыбнулся.

Что суть страсти? Чувства, или страсти, суть эмоции или движения чувственного аппетита, которые побуждают нас действовать – или не действовать – в отношении того, что мы воспринимаем как хорошее либо как дурное. Существует много страстей, и главная среди них – любовь. Что такое любить? Аквинат отвечает: «любить – значит желать кому-то добра». Аристотель пишет: «любить – значит желать кому-либо того, что ты считаешь добром». Тебе не кажется, что есть разница между «желать добра» и «желать того, что считаешь добром»? Аристотель допускает возможность, что любовь может быть и злом – если ты ошиблась в своем понимании добра. Например, если ты любишь кого-то, а он из-за твоей любви страдает.

Если я, например, буду преследовать тебя своей любовью?

Ни о чем об этом Аквинат не думает. Любить – значит желать добра, и все. Добро есть Бог, и потому любить кого-то значит желать, чтобы он стал ближе к Богу. Знаешь, что когда братья заперли его с проституткой, чтобы он опомнился и перестал рваться в монахи, он выхватил полено из камина и заревел, что подожжет весь дом?

А я нашла фильм в интернете, о котором ты мне рассказывал.

Какой фильм?

Ну, тот, на который ты сбежал тогда из семинарии. Про то, как фильм снимают, и актер влюбляется в актрису, а она остается верной пацану-сироте, с которым вместе выросла. «Рангина». Ты что, прямо так в сутане на него и побежал?

Нет, я переоделся. Перед тем, как ночью выскользнуть. Да, актриса казалась тогда нечеловечески красивой. Совсем другой мир, чем семинария.