Если бы…

Елки не было. Ее просто негде было взять. Но у Николаича, уже который год, встречавшего этот праздник в полевых условиях, была припрятана коробка с елочными игрушками и даже гирлянда. Повесили шарики, зажгли разноцветные лампочки, и сразу в вагончике стало как-то уютно и нарядно. Николаич с Эрчимом притащили здоровенный мешок и начали раздавать подарки. Оказывается, многим родные прислали к Новому году посылки, а тем, кому посылка не пришла, Николаич сам приготовил, что-нибудь к празднику. Зиме достался блок сигарет. Сане Морозову, у которого, никого из близких не было, была подарена гитара, которую Николаич выпросил у мужика в аэропорту. Он хотел ее купить, но мужик, узнав, что они зимуют, отрезанные от города, от людей, просто подарил гитару, пожелав, что бы она радовала их долгими зимними вечерами.

Кукушонку посылку из дома прислали, но Николаич тоже приготовил ему персональный сладкий подарок: конфеты и печенье. И Кукушонок, со счастливым видом лопал шоколадные конфеты и угощал всех остальных.

Перед Сергеем Николаич поставил внушительных размеров ящик.

– Уж не знаю, что там тебе прислали. Может телевизор?– со смехом сказал он.

Оказалось, что посылка «общая». То есть от Теляниных, от Веры и от мамы. Это Алина Николаевна придумала собрать все вместе. Вера прислала Сергею теплый, очень мягкий свитер и зажигалку Зиппо, не задуваемую на ветру. Мама теплые носки, связанные своими руками. Вован прислал коробку самых настоящих сигар и бутылку виски. Ребята взвыли от восторга, когда Сергей выставил это богатство на стол для общего пользования. А Алина Николаевна уставила дно ящика, в два ряда, всевозможными консервами. Тут были и крабы, и икра, и маринованные огурчики, и шпроты, и ананасы. Все это также пошло к общему столу и ко-всеобщей радости. Во времена, когда в стране вообще напряженно было с продуктами, а в лагере, так и вовсе, еда была однообразной, такие богатства казались самым, что ни на есть замечательным подарком. Последним из даров оказалась завернутая во множество слоев бумаги, чтобы не разбилась, бутылка импортного шампанского.

– Сидим как какие-нибудь английские лорды.– Попыхивая сигарой и отпивая глоток дорогого виски из алюминиевой кружки, радовался Генка Рыжов.

Когда до двенадцати часов осталось несколько минут разлили шампанское. Ровно в двенадцать дружно чокнулись, выпили по глотку. Виски давно уже закончился, и Николаич выставил на стол водку. Пять бутылок, ради праздника, по полбутылкина брата.

– Смотрите, как Кукушонок наяривает!– засмеялся Паша, глядя как Кукушонок жадно допивает шампанское из кружек. Что бы освободить кружки под водку перелили все остатки шампанского ему, все равно шампанское никто не пил, так налили по традиции, пригубили и все. Кукушонок, вообще никогда не пивший спиртного, быстро вошел во вкус. Сладковатый газированный напиток показался ему восхитительным. Быстро допив содержимое своей кружки, он потянулся за бутылкой и налил себе еще.

– Смотри май беби, утром головка будет бо-бо.– Предостерег его Генка. Но Кукушонок, уже успев немного охмелеть с непривычки, только блаженно улыбался, потягивая приятную жидкость из кружки.

Саня Морозов взял гитару и, пробежав пальцами по струнам и немного подкрутив колки, что бы настроить инструмент под себя, запел печальный старинный романс. Все притихли, слушая грустную мелодию. Кто-то вспоминал о доме, об оставшихся далеко-далеко любимых, родных, друзьях, а кто-то грустил о не сложившейся жизни и о тех с кем их разделяет не расстояние, а время.

Когда песня закончилась, Николаич сказал:

– Давай-ка, чего-нибудь повеселее, Сань. А то щас вся бригада затоскует, и еще заплачет кто-нибудь, и мы тут потонем в слезах.

Саня ударил по струнам и запел веселую, даже хулиганскую песню, про молодку, которая шла по воду и встретила молодого красивого парня, и про то чего они потом вытворяли. Ребята развеселились. Смеялись и подпевали, когда Саня пел припев.

Потом были и веселые и грустные песни. Через какое-то время гитара перешла к Паше Головину. Спев несколько песен, он передал ее Сергею. Сергей сыграл пару военных песен, а потом тоже заиграл грустную песню на стихи Ахматовой. К этому времени уже всем было все равно, веселая песня или грустная. После сытного, вкусного ужина, выпитой водки и от духоты в маленьком, непроветриваемом вагончике всех разморило и клонило в сон. Кукушонок к этому времени уже успел допить бутылку и спал, положив голову на стол.

Стали расходиться. Сергей с Генкой подхватили Кукушонка, Паша прихватил со стола полбутылки водки «на утро», как он сказал, и компания отправилась в свой вагончик.