«Если», 2002 № 10

— Вы уверены, что то, куда нас пригласили — тоталитарная секта?

— Абсолютно. В Москве других нет, — авторитетно подтвердил он.

— Полный контроль над членами организации, иерархическая система подчинения, замкнутость в рамках своей идейки — вот основные признаки тоталитарной секты. Плюс чисто русский, привнесенный колорит. — Он скривился. — Заставь дурака Кришне молиться — так он и харю об раму расшибет. Так что будьте предельно осторожны, выход из этой системы стоит гораздо дороже, чем вход.

— Ну, вход-то был бесплатным, — пошутил я.

— Напрасно иронизируете, — обиделся писатель. — Вы просто никогда не видели, как они людей зомбируют.

— Как телепузики? — восхитилась Маришка.

— Что телепузики? — Наш собеседник явно был сбит с толку.

— Ну, они же зомбируют детей. — Маришка щелкнула меня по носу и прописклявила: — Привет, Тинки-Винки!

— Пока, Ляля! — в тон ответил я.

— Тинки, а чего это ты такой фиолетовый?

— Чернил перебрал, — сказал я и самоустранился. Погрузился в себя.

Что мы делаем здесь и сейчас? Интересный вопрос.

Относительно «сейчас» все достаточно ясно. Просто вовремя не заменили батарейки на настенных часах. В итоге на трехчасовой концерт любимого исполнителя безнадежно опоздали, а до того, который случится в семь, ждать еще почти два часа.

Страннее другое: почему мы в конце концов оказались здесь, а не в соседней бильярдной?

Должно быть, все дело в личности человека, пригласившего нас на встречу, слишком уж она была нетипичной.

Он отловил нас у входа в билетные кассы, куда мы спешили уже просто по инерции, прекрасно понимая, что простым вращением часовой стрелки не повернуть время вспять. Преградил путь, привлек к себе внимание, сказав:

— Нэ-э-э…

Он не был похож на агента-распространителя торговой фирмы, участника MLM-тусовки или возбужденного адепта новой русской церкви с иностранным спонсором и гимнами на двух языках. Непричесанный, небритый, неопрятно одетый. Откровенно нерусский. Больше всего, если честно, он был похож на бомжа. В ранней стадии запущенности — не безнадежного.

— Хотите открытку? — спросил он и помотал головой. — Нэ-э-э… Календарик. Полезно всегда знать день.

— Извините, мы опаздываем, — сказала Маришка.

— Знать день, — раздраженно повторил он, и не думая уступать дорогу. — Или месяц. Февраль или… Нэ-э-э… Ноябрь. Чтобы не путать.

— Денег нет, — отрезал я. И справедливости ради уточнил: — Лишних.

— Денег нет? — эхом отозвался он и неожиданно обрадовался. — Нет денег — хорошо! Не надо… Вот!

Тип сбросил на землю большой серый мешок, который до того болтался у него на плече. Нагнулся и опустил лицо в раскрытую горловину, высматривая нечто.

— Пора! — шепнула Маришка и дернула меня за локоть. Но тип уже вынырнул из мешка.

— Возьмите! — сказал он. — Я нашел. Можно брать.

И протягивает мне руку. В грязных дрожащих пальцах — прямоугольная бумажная полоска, слава Богу, чистая и очень яркая. Никакого рисунка, просто вся полоска равномерно закрашена разными цветами, границы между которыми размыты, один цвет плавно перетекает в другой. Мы называем такую закраску градиентной. Внутрь каждого одноцветного сегмента вписано какое-то слово, но мелкие буквы на подрагивающем листочке не разглядеть.

— Календарик? — удивилась Маришка. — Больше похоже на закладку.

— Закладка, так, — серьезно кивнул тип и неуклюже перевернул полоску на ладони. — А так — календарик. Двое вместе. Нэ-э-э… Двойная польза.

— За те же деньги? — спросил я.

— Деньги… — повторил тип и поморщился, так что мы с Мариш-кой отчетливо поняли, что деньги — вздор, деньги — мусор, не в них счастье.

— Возьми, — посоветовала она. — Быстрее будет.

Я покорно взял бумажную полоску веселенькой расцветки из рук субъекта. Вернее, попытался взять, но тот неожиданно не отпустил.

— А вы придете? — спросил с надеждой.

— Куда еще?

— Туда! — Он указал движением бровей неопределенное направление. — Там вам нравиться. Будет.

— Где там? — начал раздражаться я.

— Здесь, прямо здесь… Направо потом. По лестнице. Там вход.

Из бормотаний назойливого типа я в итоге заключил, что направить нас он пытается прямиком в малый концертный зал. То есть туда, куда мы и без него добрались бы, только на пару часов позже.

— Давай сходим, — предложила Маришка. — Выспимся заодно.

— Сейчас, — согласился я. — Только билеты куплю. — И ценный приз, календарик-закладка перешел ко мне, а осчастливленный незнакомец радостно пропустил нас в кассы.

— Вам нравиться… Будет, — донеслось сзади. — Обязательно. Нэ-э-э… Скоро.

Когда мы пять минут спустя снова оказались на улице, его уже нигде не было. Только большой серый мешок лежал у самого входа рядом с урной, в том месте, где его бросил незнакомец.

— Сюрный типчик, — прокомментировала Маришка. — Жалко его. Не с его внешностью и знанием языка наниматься в зазывалы. Не придет же никто.

— Не скажи, — возразил я. — Может, на жалость и был расчет. Мыто с тобой уже идем.