«Если», 1992 № 02

Для того, чтобы превратить народ в контролируемую управляемую массу, необходимо обеспечить поголовную занятость людей, особенно молодежи, включив их в конвейер «общественного воспитания». Так, например, гигантские пирамиды в Древнем Египте, вовсе не необходимые для строящих их сотен тысяч людей, бросаемые вскоре после завершения строительства храмы древнеамериканских индейцев, Великая Китайская стена — все это, по мнению эстонского социолога Ю.Круусвала, орудия ограничения свободы выбора деятельности человека. Прагматически, экономически эти стройки вряд ли были необходимы обществу. Но благодаря им в культуре полезности осуществлялось управление людьми. Аналогичный механизм, на мой взгляд, лежит за стройками типа Беломорско-Балтийского канала, вообще ГУЛАГа. А что предпринял Н.С.Хрущев? Для решения проблем молодежи было предложено осваивать целину. Не берусь судить об экономическом эффекте, но одно несомненно: молодежь «оттепели» стала управляемой социальной группой. Брежневский БАМ… Когда я слышу критику идеи поворота сибирских рек за ее экологическую вредность и экономическую несостоятельность, то всегда помню, что идея эта вполне укладывается в логику управления наиболее подвижной частью общества. Кстати, общество устроено очень хитро, с помощью подобных строек оно уничтожает собственное время развития личности, которое мы иногда называем странным термином «свободное время». Все это — мощные эксперименты на оболванивание, потому что ЕСЛИ КУЛЬТУРА ХОЧЕТ ИСКЛЮЧИТЬ НЕОЖИДАННОСТИ, если она хочет взять власть над провидением, конечно, она пойдет по этому пути. Есть замечательный рассказ Саймака — «Поколение, достигшее цели». Ракета, запущенная к одной из планет, летит долго-долго. Путешествие становится самоцелью, и, когда планета достигнута, непонятно, зачем вообще выходить из корабля. Это и о нас написано — поколение, достигающее цели, но не достигшее жизни.

Оболванивание приходит в разных обличьях. Не обязательно на БАМе — это может случиться и у Белого Дома. Кстати, по наблюдениям людей, бывших там в дни путча, участники, собравшиеся 19 августа, и те, кто пришли на митинг 22-го, — разные. «Я никогда не видела более нежной толпы, чем в день начала путча у Белого дома», — такую странную фразу сказала мне одна женщина. Но дело-то в том, что нежной толпы в принципе не бывает; психологически то, что она видела, есть группа общающихся индивидуальностей, где каждый сделал выбор, прежде чем прийти защищать демократию. Это было явление культуры достоинства, а не культуры полезности. А 22-23-го, когда люди пришли по призыву победителей, мы имели явление совершенно другого порядка: выбор уже был сделан, новый вождь найден.

Всю жизнь мы выбираем. Есть люди, которые даже в мелочах боятся поступать не как все. Формула Гете: А ты куда? — Туда, куда и люди… Они-то и составляют толпы, а для толпы характерно то, что называется героизацией, которая на самом деле родная сестра оболванивания. У нас таких людей много: сошлюсь на цифру, приведенную в статье Виктора Белицкого: в советском обществе треть граждан составляют гипнотики, то есть люди, легко поддающиеся внушению. Эксперименты в стиле Кашпировского наглядно показывают, насколько многие хотят, чтобы ими обладали, управляли, чтобы за них принимали решения. Эти эксперименты не прошли в США, что опять же показательно.

Для героя толпы конечная цель задана. Но есть героизм другого типа, сахаровского, когда один-единственный человек способен противостоять огромному залу, огромному обществу, которое стоит за этим залом, и исход борьбы неизвестен. Для индивидуальности решение возникает в силу внутренней необходимости, здесь нет игры в личность, когда человек должен вести себя «как герой». Он сам рискует и платит за риск, сам несет бремя выбора, и никогда его не покидают сомнения.