Ермак. Тобол-река

Он схватил главного ногая за грудки и злобно прохрипел ему в лицо: – Не бывало такого, что бы вольный казак за ногая-собаку сожалел. А будешь дальше пасть открывать, утоплю в Волге, как пса бешеного.

Ногай испуганно попятился, кивая головой.

– То-то же, – Иван оттолкнул ногая к реке.

– Вылезайте собаки! – крикнул он, стоявшим по колени в воде остальным ногаям.

– Чего шары разявили?

Ногаи спрыгнули с коней и бросили сабли у ног казаков.

Они стояли, сгрудившись, словно загнанные охотниками волки и затравленно озираясь по сторонам.

– Мы еще встретимся шайтан, – прошипел один из ногаев, протягивая запястья для веревки. Он оглянулся, обшаривая взглядом бескрайний горизонт, но вокруг расстилалась лишь голая степь, покрытая высушенным ковылем и налитые свинцом облака.

Больше десяти лет прошло, как Иван Кольцо покинул свой родной хутор на обрывистом берегу Дона, и присоединился к ватаге таких же отважных казаков, грабя ногайские караваны волею судеб, оказавшиеся у него на пути. Ехали молча, изредка оборачиваясь на ногаев, которым связали руки их же веревками.

Ногаи заметив на себе пристальный взгляд казаков, отворачивались и про себя шипели какие-то ругательства, которые собственно никто из казаков не понимал, и потому было все равно. Лишь бы тихо сидели. А так, чего с них нехристей возьмешь, шипят и пусть шипят себе на здоровье.

Бескрайнюю степь укутало золотое покрывало заходящего южного солнца. Жаворонки и соловьи стихли в ожидании ночи. Им на смену пришли трели вечерних цикад и кузнечиков. Ватага казаков молча ехала среди зарослей степной полыни и ковыля.

– Скушно браты, – произнес один из казаков едущий впереди всех, – может споем. И казаки затянули унылую казацкую песню горькую, как судьбинушка русского народа под гнетом бояр, да воевод царских. Многие из них покинули свои станицы, не желая мириться с произволом казацких старейшин. Некоторые вернулись с Ливонской войны, и застав свою хату сгоревшей дотла, подались на Яик или Волгу-матушку.

Иван догнал старшего ногая и хлопнул его по плечу: – Ладно ногай, не серчай, то воля казацкая. Что в степи, то наше.

– Будет тебе воля, – прошипел про себя старший ногай. – Воля и царская милость.

Ногайский посол хорошо знал суровый нрав русского царя, смертию лютой казнившего, что простого смерда, что родовитого боярина. Никому царь спуску не давал. Держал царство свое Иван в ежевых руковицах. И катился по земельке русской не то стон, не то бабий плач. Сразу и не разберешь.

Знал это ногай, потому и не беспокоился. А настоящее письмо от хана, не подложное было хорошо зашито в подол кафтана и давало ему уверенности, что голова его останется на плечах.

– Глупый ты ногай, зря, что посол, – усмехнулся Иван.

– Вон и ичеги у тебя какие добрые и кафтан, что у самого султана, а несешь такую ересь, прости Господи, – Кольцо всплюнул на землю, и пришпорив коня, устремился в след за остальными казаками.

– Иван ночь скоро, – произнес один из казаков глядя на затянутое тяжелыми тучами небо. Надо бы где-то переночевать.

– А что казаку уже степь не дом? – прохрипел Кольцо. Хотя юрту бы сейчас не помешало. И ногаи под присмотром будут.

– Дмитро, вон дым за холмом поднимается, – Иван указал на север одному из казаков находу раскуривавшему трубку, – поди-ка юрта стоит. Скачи, разведай, что там. Казак кивнул и пришпорил коня. Через несколько минут казак вернулся.

– Иван, – крикнул он, не слезая с коня, – башкиры кочевые. Одна юрта. Старик со старухой, да девка, дочь ейная.

– Эй, казаки! – заорал Иван Кольцо, поворачивай за мной, на ночлег становиться будем. Он пришпорил коня и словно выпущенная из тугого лука стрела, взлетел на холм впереди. Его зоркий взгляд остановился на одинокой юрте, подле которой гулял небольшой табун лошадей и овец. Овцы испуганно заблеяли, увидев на вершине холма всадника в папахе с алым околышем и саблей наперевес. Хозяин юрты, откинув полог, закрывавший в ход в его жилище, низко поклонился и указал казакам на то, что они могут найти пристанище у него. Касым старый башкир был рад неожиданным гостям, несмотря на различия в вере. У казаков можно было выменять порох и пули на кусок свежей баранины и другие предметы, что пригодятся ему в его кочевой жизни. Казаки не трогали бедных кочевников. А то, что Касым был беден, указывали дыры на крыше его юрты. Но у старого башкира богатство мерялось не в жеребицах и овцах, настоящим его богатством была красавица дочь Айгуль.

Кольцов откинул порог юрты и зашел во внутрь. Очаг дымил, выпуская дым через круглое отверстие в крыше. В почерневшем от сажи казане, что-то булькало, разнося по жилищу запах вареного мяса и каких-то не знакомых ему пряностей. Айгуль увидев черного бородатого мужика, смутилась и закрыла лицо. Но Иван уже успел рассмотреть эту восточную красавицу. Но в таком деле спешка не нужна, к тому же хорошо пожрать перед сном гораздо приятней.

Казаки уже спешились и привязали пленных ногаев к коромыслу.