Ермак

«Это точно, – подумал я, опрокидывая следом за вахмистром рюмку в рот. – А то в мое постсоветское время, когда еще действовали нормативные акты сухого закона, пацанам в восемнадцать лет государство дало в руки оружие и официально разрешило убивать, а вот водку и другие спиртные напитки пить можно было только с двадцати одного года. Помню, как ржал, услышав, что в Ханкале во время первой чеченской кампании менты оштрафовали хозяина магазина, продавшего водку солдатам-срочникам, которые только что вернулись с боевого выхода и в полной боевой выкладке подвалили к прилавку. Ага! Попробуй им не продай! Хотел бы я тогда посмотреть, что осталось бы от этого магазина!»

Эх, хорошо пошла! Взяв крайнюю вилку, потянулся за пытавшимся спрятаться в сметане с луком рыжиком. По пищеводу потекла волна тепла, гриб хрустнул на зубах. Все как я любил в прошлой жизни. Потом закусил квашеной капустой и, увидев, что Касьянов начал с рыбы, а не с овощей, положил в тарелку кусок свежей, посыпанной специями белорыбицы.

– Попробуйте, Тимофей, это нельма. В Амуре не водится, привезли с реки Лена. Очень вкусная рыба. Особенно только что посоленная. – Купец отрезал кусок белорыбицы и отправил его в рот.

Я попробовал. Такого нежнейшего мяса рыбы я в той жизни не пробовал, да и здесь не с чем было сравнивать. Осетр – рыба отличная, но в жареном и пареном виде, в соленом и копченом суховат. А здесь ломтик рыбы просто растаял на языке. Бесподобно! Буженина и сыр со слезой. Блинчики с икрой, слой черной и слой красной. Малосольные хрустящие корнишончики, которые в станице называли «детками». Митяй их после фужера водки отправлял в рот большой суповой ложкой и с азартом хрустел.

Пока я наслаждался невероятно вкусной закуской, купец и вахмистр опрокинули еще по пару емкостей горячительных напитков. Я от этих возлияний отказался, но под горячую рыбную солянку не стерпел и попросил Митяя налить рюмку водки и мне.

Лепота! Супернасыщенный горячий бульон, приготовленный, как выяснилось, из головы осетра, плюс большие куски тайменя, семги, копченого сома, еще какой-то рыбы, соленые огурчики, маслины, полукольца лука… Все это сутки настаивалось. И сверху горка желтоватой настоящей сметаны. Какая вкуснотища! М-м-мы!..

Осетр с грибами в сливочном соусе в меня уже еле влез, поэтому от десерта, пирожков, печенья и чего там засахаренного я просто отказался. Живот раздулся, как барабан, казалось, еще чуть-чуть, и поясной ремень лопнет. И это завтрак! Какой же обед у купцов первой гильдии подают?

Из кулинарных возвышенных мечтаний меня на землю вернул вопрос Касьянова:

– Так что же, Тимофей, вас привело в мой дом?

Я посмотрел на Шохирева, который успокаивающе мне кивнул.

– Александр Васильевич, я хочу предложить вам приобрести у меня золотого песка где-то два пуда и десять фунтов.

– Получается, Тимофей, ты не только Золотого Лю убил, но и его золото нашел?

– Нашел. Все или часть, не знаю. Искать в лагере было некогда. Ноги бы унести.

– А что с деньгами делать будешь?

– Какой-то процент за посредничество Дмитрию Михайловичу, – я кивнул в сторону Шихирева. – А остальное поровну на одиннадцать долей, то есть на меня и десять казачат нашего учебного отряда.

– Они об этом знают? – Касьянов усмехнулся. – Я просто удивлен, что сведения о таком количестве золота за полгода после разгрома банды Лю нигде не всплыли.

– Нет, Александр Васильевич, не знают. Как я нашел золото, никто не видел. А не сказал им, чтобы в искушение не вводить. Такое количество золота кому хочешь способность нормально мыслить отобьет. Могли глупостей натворить. А так получат свои деньги и пусть делают с ними что хотят.

– Расскажи, Тимофей, как вы с хунхузами Лю Ханьцзы воевали, как золото нашли. Хочется узнать все из первых уст, а не анализировать множество слухов, – попросил Касьянов, прикуривая сигару.

Слушая мой рассказ о наших приключениях на реке Ольгакан, купец изредка кивал головой, будто соглашался со своими мыслями. Особенно внимательно выслушал эпизод о смерти бандитского шеф-повара, который вылез из шалаша Золотого Лю с мешком золота. Поинтересовался, что я видел в шалаше главаря бандитов. После этого до конца моего рассказа Касьянов молчал. Когда я закончил, купец затушил в серебряной пепельнице сигару и произнес:

– Тимофей, я куплю у тебя золото по три рубля тридцать копеек за золотник. Если у вас действительно девяносто фунтов золота, то этого хватит на одиннадцать долей по две тысячи пятьсот рублей и Дмитрию Михайловичу на премию в тысячу рублей. Что скажете?

Митяй замахал руками, показывая, что ему вообще ничего не надо, но было видно, что такой премией он очень доволен.

– Я согласен, Александр Васильевич, – произнес я. – Хотелось большего, но и эти суммы для нас просто заоблачные, тем более трофеи, которые нам оставили, уже были очень богатыми.

– По делам и награда, – улыбнулся мне Касьянов. – И еще один вопрос, Тимофей. Почему ты не оставил золото себе?

– С братами так не поступают. Бой с бандитами делили на всех, награды тоже на всех делить надо, – ответил я.