Ермак

Казаки нашли в ханских покоях золото, серебро, каменье многоценное, большое количество собольих, куньих и лисьих мехов. По волжскому обычаю все ценности тут же подверглись дележу. Но продовольственные запасы города оказались ничтожными. Ермак понял, почему ханская твердыня так легко досталась его дружине. Искер, не имея ни продовольствия, ни воды (путь к колодцу и Сибирке легко было отрезать), не мог выдержать даже непродолжительной осады.

Заняв Искер, Ермак решил остаться в нем на зиму. Созванный казачий круг утвердил это решение.

В Москве еще жили старыми представлениями о Сибири. Там не знали о том, что «вор» Ермак Тимофеев сын Поволской с горсткой таких же «воров и разбойников» сбил с куреня Кучума-царя (выражаясь языком казаков) и Сибирского ханства больше не существует. Не знали об этом и Строгановы. Невольное участие в снаряжении похода обернулось для них пока что царской опалой, грозившей потерей всех долговременных приобретений.

После ухода Ермака в Сибирь события на Каме и Чусовой развивались таким образом. В начале сентября 1581 года пелымский князь Кихек, собрав до 700 человек хантов, манси, вотяков и башкир и «ярости многи наполнися», вторгся в Пермь Великую. Сжигая по пути русские поселения, он дошел до Чердыни и едва не взял ее, повернул на Кай-городок и там «велию пакость учинил», затем опустошил окрестности Соли Камской, пожег слободы и деревни строгановских вотчин на Каме и Чусовой. Много людей было уведено в плен.

Чердынский воевода В. Пелепелицын, страшась царского гнева за плохую оборону русских владений, в донесении царю всю вину за постигшее бедствие взвалил на Строгановых. Строгановы, писал он, призвали с Волги вольного атамана Ермака с казаками, посылали их воевать соседние племена и тем самым спровоцировали набег пелымского князя на Пермь Великую. В самый же разгар нашествия они отказались помочь Чердыни, а Ермака с дружиной отправили в Сибирь.

Свой донос В. Пелепелицын отправил только в 1582 году, почти год спустя после событий. Раньше он сделать этого не мог, так как главным воеводой на Чердыни был покровитель Строгановых князь И. М. Елецкий, а Пелепелицын состоял при нем товарищем (помощником).

Донесение из Чердыни пришло в Москву в тяжелые дни. Внешнеполитическое положение России в начале 80-х годов XVI века было неблагоприятным. Русские войска терпели поражения в Ливонии. Войска короля Батория заняли Полоцк, Великие Луки, угрожали Пскову и Новгороду. Все союзники отошли от Москвы. Грозного царя преследовал кошмар всеобщего заговора, и он всерьез просил английскую королеву Елизавету Тюдор предоставить убежище в Англии. Долголетняя война за выход к Балтийскому морю оказалась безрезультатной.

И вот новая весть: по вине неблагодарных купцов едва не потеряна Пермь Великая. Известие вызвало в надломленной душе самодержца новую волну необузданного гнева. По его указу 16 ноября 1582 года Максиму и Никите Строгановым (Семен Строганов в 1581 году находился в Москве, и потому царь не считал его причастным к походу Ермака) была направлена грозная грамота[96]. Призыв Ермака на Чусовую и организация похода в Сибирь квалифицировались в ней как «воровство» и «измена».

Царь приказал Ермака и казаков, как только они вернутся к весне из похода (в Москве считали поход Ермака кратковременной экспедицией в ближайший район Зауралья), отправить в Чердынь и Камское Усолье для сторожевой службы, оставив в строгановских городках не более 100 человек. «А не вышлите из острогов своих в Пермь волских казаков атамана Ермака Тимофеева с товарищи, — писал царь Строгановым, — а учнете их держать у себя и Пермских мест не учнете оберегати, и такою вашею изменою что над Пермскими месты учинитца от вогулич и от пелынцов, и от сибирского салтана людей вперед, и нам в том на вас опала своя положить большая, атаманов и казаков, которые слушали вас и вам служили, а нашу землю выдали, велим перевешати». Таким образом, Иван IV Грозный пообещал Ермаку и его сподвижникам виселицу во второй раз.

Рискуя уклониться в сторону, заметим, что грамота 16 ноября 1582 года является краеугольным камнем «строгановской» концепции похода, поскольку в ней категорично утверждается: Строгановы послали дружину Ермака в Сибирь. Но, как видно из обстоятельств появления и самого содержания этой грамоты, обвинение Строгановых в организации похода построено исключительно на основе доноса их недоброжелателя воеводы Пелепелицына, который, чтобы создать нужное впечатление в Москве, подал события в невыгодном для Строгановых свете. Поэтому указания грамоты не могут быть приняты как решающий аргумент в решении вопроса, кто был инициатором и организатором похода в Сибирь.