Ермак

Ермак никогда не забывал, где находится его дружина. Место для лагеря было выбрано с таким расчетом, чтобы исключить возможность нападения противника. С одной стороны лагерь прикрывал Тобол, с другой — Тавда, с третьей — дремучий лес. Струги стояли в Тавде, скрытые от посторонних глаз прибрежным кустарником. По берегам и с лесной стороны были расставлены караулы. По обыкновению, Ермак отправил группы казаков разведать окрестности. Как сообщают летописи, один из таких дозоров захватил и доставил в лагерь дворецкого ханского двора Таузака (или Таусана) и его людей, ловивших рыбу в Тавде для стола хана. Возможно, здесь речь шла о том же факте, который описан в «Истории Сибирской» Ремезова и о котором мы сообщали выше, но только место события сместилось от устья Туры к устью Тавды, да пойманный кучумовец назван не Кутугаем, а Таузаком. Ермак принял Таузака с «честью», расспросил о городе Искере, ханском войске, вооружении татар, а затем отпустил к Кучуму.

Если действительно этот факт имел место, то он мог получить только такое объяснение, какое ему дал Миллер. «По всему видно, — писал историк, — что Ермак, несмотря на то, что уже ранее получил эти сведения от Кутугая, не считал излишним еще раз расспросить о том же Таусана, чтобы рассказом одного проверить сообщения другого и исправить их там, где они окажутся неверными»[76].

Через неделю лагерь снялся, и отдохнувшая дружина двинулась навстречу новым испытаниям.

Получив известие о Ермаке, Кучум и его окружение потеряли покой. В ханскую столицу стекались князьки, мурзы и уланы со своими ополченцами. В Искере день и ночь шли работы. Улусные люди рыли глубокие рвы, возводили земляные валы вокруг резиденции хана. Кузнецы ковали сабли, копья и наконечники стрел. Первыми в Искер привели своих воинов татарские мурзы с берегов Иртыша и Тобола, а вслед за ними хантейский князь с реки Демьянки по имени Бояр, кодские и обдорские князья, зависимые от Кучума. По приказу хана укреплялись городки на Тоболе и Иртыше.

Каким войском располагал хан, историки теряются в догадках. Летописи не сообщают об этом сколько-нибудь точно, ограничиваясь неопределенными указаниями на множество или «великое» множество неприятельской рати. Улусы татарских феодалов были небольшими. Например, в улусе Чунгулы-мурзы имелось всего 40 боеспособных мужчин; у аялынских татар, находившихся под властью двух князьков и двух есаулов, насчитывалось 150 человек взрослых мужчин; у Чин-мурзы — 38 улусных людей[77]и т. д. Немногие могли выставить более ста воинов. Во времена Едигера во всем ханстве насчитывалось 30 700 подданных, обязанных платить дань[78]. Мобилизуя всех мужчин, способных носить оружие, Кучум едва ли мог выставить более 10–15 тысяч воинов. Но в любом случае его войско имело многократный численный перевес над дружиной Ермака.

Воинство Кучума представляло обычное феодальное ополчение. В отличие от казачьей дружины, состоявшей исключительно из добровольцев, оно набиралось в принудительном порядке из «черных» улусных людей, плохо обученных военному делу. Правильная организация была совершенно ему чужда. Его подразделения состояли из отдельных отрядов, собранных вассалами хана. Ядро войска составляла ханская конница, в которой наряду с татарами было много бухарцев и ногаев. Сам Кучум взятием Искера и убийством прежних правителей закончил свои воинские дела. Конницу возглавлял Маметкул (вернее, Мухаммед-кули), по одним источникам, брат, по другим сын, а вероятнее всего, племянник Кучума. Ему же были подчинены и прочие отряды ополчения.

То, что во главе войска хан поставил Маметкула, а не кого-либо другого из своих сыновей или ближайших сановников, свидетельствует о том, что Кучум умел здраво оценивать способности окружавших его лиц. Никто из последних не мог сравниться с Маметкулом физической силой, бесстрашием в бою и воинским опытом. Он был знаком с огнестрельным оружием и не приходил в трепет от ружейных залпов. Пермь Великая долго помнила его стремительный набег 1573 года. Вероятно, по его настоянию в 1577 году хан обратился в Тавриду с просьбой оказать помощь пушками. Высшая командная должность в ханском войске по праву принадлежала визирю (караче), но Кучум, видимо, не доверял ему и, как покажут события, имел на то все основания. Короче говоря, в лице Маметкула Ермак имел достойного противника.

В ставку хана поступали неутешительные известия. Разгром пограничных мурз в устье Туры, неудачные попытки остановить казаков у Березового и Караульного яров на Тоболе, наконец, последняя весть с устья Тавды от Таузака побудили Кучума предпринять более решительные меры. Не прекращая фортификационных работ у Искера и на подступах к нему, он послал Маметкула с отборной конницей навстречу Ермаку. Хорошо знакомой дорогой, по которой не раз проносились с добычей его всадники, Маметкул поспешил к устью Тавды, где, по последним сведениям, находились казаки. Но встреча произошла раньше, ибо Ермак уже оставил лагерь и плыл вниз по Тоболу.