Ермак

В этой схеме есть ряд уязвимых мест, отмеченных в свое время критиками. Во-первых, совершенно невозможно думать, что у Строгановых уже в 1579 году, за два года до похода, был четкий и далеко идущий план войны с Кучумом. Они не могли точно знать о военной слабости ханства, на конфликт с которым не решался сам царь. Во-вторых, развязывая войну в Сибири, Строгановы рисковали вызвать на себя гнев царя, от благосклонности которого зависело все их благополучие. Вероятнее допустить, что верноподданные купцы, раньше чем затевать столь серьезное дело, обратились бы в Москву за разрешением и помощью, поставили бы в известность чердынского воеводу. В обычае Строгановых было обращаться к царю и по менее важным поводам. В-третьих, если бы Строгановы являлись действительно инициаторами и организаторами похода, то почему после его блестящего завершения они даже не пытались воспользоваться его плодами. Никаких привилегий в Сибири Строгановы не получили.

Все это заставляет думать, что поход в Сибирь не был результатом сознательной деятельности Строгановых. Они пригласили Ермака, чтобы его мечом обезопасить свои владения, а поход в глубь Сибири явился делом самого атамана[56]. В этой части более убедительной является версия, развиваемая в «Истории Сибирской» Ремезова, точнее, в ее вставках из Кунгурской летописи. Но кунгурский летописец допускает ошибку, полагая, что замысел о походе за Урал созрел у Ермака еще на Волге. Ни Строгановы, ни Ермак в то время не могли допустить и мысли, что горстка казаков может разгромить Сибирское ханство. Г. Ф. Миллер справедливо замечал: «Представляется маловероятным, чтобы Ермак с самого начала надеялся на счастливый исход своего похода, как это потом ему удалось, или чтобы он со своими товарищами отправлялся с намерением покорить Сибирь Российскому государству»[57].

Начавшись без широкого замысла, как рядовая военная экспедиция против окрестных племен, поход Ермака лишь позднее вылился в целеустремленный марш на Искер. Поход казаков, открывший дорогу в Сибирь для широкой народной колонизации, сам, по существу, представлял ее первый могучий поток.

ПОХОД

Как уже сказано, Строгановы не имели оснований препятствовать казакам в намерении совершить поход в пределы Сибирского ханства. Между солепромышленниками и Ермаком в этом не было разногласий. Но разногласия начались сразу же, когда вопрос о походе встал на практическую почву. Ермак резонно считал, что коль скоро сибирский поход отвечал жизненным интересам промышленников, то они должны принять на себя издержки по его материальному обеспечению, т. е. дать казакам оружие (пищали, сабли), боеприпасы (порох, свинец), продовольствие (хлеб, толокно, крупы, соль), одежду, послать с ними переводчиков и проводников, а также позволить набрать в дружину добровольцев из пермских казаков, крестьян и пленных литовцев, поляков и немцев.

В пермских вотчинах в то время управляли делами Максим и Никита Строгановы. Старший Строганов по делам фирмы находился в столице. По словам Н. М. Карамзина, Семен Аникиев Строганов, будучи искусным в лечении недугов, врачевал своего покровителя Бориса Годунова, израненного царским посохом при попытке предотвратить убийство наследника престола царевича Ивана[58]. Переговоры с Ермаком, видимо, вел Максим Строганов как старший из оставшихся на месте хозяев.

Переговоры шли долго, но безуспешно. Максим Строганов решительно отказался снабжать дружину припасами. Чусовской городок в те августовские дни 1581 года походил на потревоженный муравейник. Казаки ходили толпами, задирали строгановских приказчиков и слуг. Когда же узнали об отказе снабдить их для похода, большой шумной толпой двинулись к хозяйской усадьбе, решив добыть все силой. Окружив полукольцом господский двор, они, по словам летописца, приступили к Максиму «гызом» и пригрозили разорить имение.

Хозяин, побледневший от страха, в сопровождении приказчиков вышел на крыльцо.

— Христиане! Побойтесь бога! Это грабеж! Государь не потерпит воровства, — пытаясь перекричать многоголосый шум толпы, начал Максим увещевать казаков. Но его никто не хотел слушать. Одни казаки звали своих товарищей к амбарам, где хранилось продовольствие и боевые припасы Строгановых, другие призывали к немедленной расправе с купцами.

Раздвинув толпу, вперед вышли Иван Кольцо и есаулы.

Казаки несколько притихли, ожидая, что скажет уважаемый атаман.

— Молчи, мужик! — подал голос Кольцо. — Не гневи бога. Не на воровство идем, а на безбожных агарян Кучума-царя.

И решительно поднялся на крыльцо и встал рядом с хозяином.

— О, мужик! — продолжал Кольцо. — Не знаешь ли ты и тепере мертв. Возьми тя и расстреляем вклочья![59]

Казаки, подняв сабли и вплотную приблизившись к дому, громкими возгласами поддержали угрозу атамана. Строганов понял всю безвыходность своего положения. Жаловаться царю или воеводе нельзя: сами без их ведома призвали казаков с Волги. Да и что им, ворам, царь! Завтра уйдут за Чусовую, и след их простыл.