Эрик и его редакторы

Через два года они начали мечтать о ребенке, Эрик убедил её в необходимости ГКО, в том, что это просто безответственно при наличии финансовых возможностей лишить ребенка защиты от стольких болезней и дурных наклонностей. Конечно, они не собирались вмешиваться в гены, ответственные за внешность и способности ребенка, тем более что последние до сих пор находились под мораторием.

ЛК, прослышав об их планах, напророчил им уникального по своим талантам ребенка. Для этого даже не требовалось прибегать к редакции интеллектуальных способностей – достаточно было выбрать эмбрион с нужным набором генов. И Эрик признался себе, что для него это тоже аргумент в пользу ГКО: если прогноз оправдается, его ребёнок вполне может компенсировать то разочарование, которое Эрик доставил отцу.

И тут случилось несчастье. Нора гостила у родителей, когда генералу стало плохо. Он скончался на руках у дочери от тромба. Эрик вздохнул с облегчением и даже триумфом: ведь можно было избежать такой развязки, если бы генерал вовремя проходил обследования. Но тут Нора огорошила его известием: отец успел взять с неё обещание, что у первенца будут серые глаза. И сейчас, когда Эрик вспоминал этот момент, его начинало колотить от бессильной злобы. «Какая изощрённая подлость! Легче было бы взять с неё обещание порвать с Эриком, но дочь могла отказаться, а серые глаза – такой пустяк!» Конечно, она не успела представить, что будет чувствовать он, глядя в глаза долгожданного сына и видя перед собой ненавистного тестя.

Они с Норой взяли паузу, чтобы подумать, как быть. И вот теперь, после бесконечного месяца небытия, он ехал к ней с единственным предложением не заводить детей. Эрик вполне мог обойтись и без них, а вот без Норы не мог, как не мог исполнить самодурную волю генерала: тогда бы он окончательно возненавидел себя, а заодно и Нору с ребёнком.

Эрик взялся за руль и через пять минут уже звонил в дверь. В заплаканных глазах Норы он прочёл мольбу и надежду, но не смирение. Как же он соскучился по ней за этот месяц, невероятное усилие воли потребовалось для того, чтобы не прижать её к себе.

– Давай не будем заводить детей! Пожалуйста! – выпалил Эрик.

Нора испуганно замотала головой.

– Твоё предложение, – упавшим голосом сказал он.

– Давай откажемся от ГКО. Отец сказал: «Будете заполнять анкету, пишите «глаза серые». Но если ничего не заполнять… Я много думала. Возможно, он хотел именно так…

Эрик усмехнулся.

– Не слишком ли тонкий расчёт для умирающего человека? Ты отдаёшь себе отчет, что мы обрекаем его и себя на уйму рисков?

– Всех рисков мы не исключим, и само ГКО может дать тяжёлые побочные эффекты.

– ЛК говорил, что наш сын будет выдающейся личностью, – напомнил Эрик. – При условии ГКО.

– ЛК слишком много на себя берёт, тебе не кажется?

«И правда, – подумал Эрик, – про дождь и то обманул».

– Ты заболел? – Нора дотянулась до его лба. – Я думала, ты никогда не болеешь.

– Боюсь, у тебя много иллюзий на мой счет, – улыбнулся Эрик.

Она покачала головой.

…Через два месяца они отправились на пренатальную диагностику. Нора мучилась токсикозом, волновалась, вместе с ней хмурилось низкое, тёмное небо.

– Эта толстая серая туча похожа на меня, – пошутила она. – Только у неё срок больше, вот-вот разродится дождём.

«Дождь – хороший знак», – подумал про себя Эрик.

После всех процедур их пригласили в кабинет. За столом сидела женщина, лицо которой, благодаря технологиям омоложения, потеряло всякий возраст. Нора совсем побледнела: если бы всё было в порядке, то они имели бы дело с электронным врачом. «Возможно, – подумал Эрик, – дело просто в моей фамилии».

– Вынуждена сообщить, – начала доктор, усадив их напротив себя, – что у плода обнаружены пороки, несовместимые с жизнью. Так бывает, тут нет ничьей вины. Скорее всего, ваш организм самостоятельно избавится от него в ближайшие две недели, но это сопряжено с неприятными, вероятно, болезненными ощущениями, значительной кровопотерей, есть более лёгкий способ…

Эрик успел почувствовать фальшь, но увидев, как Нора в отчаянии закрыла лицо руками, поддался вдруг поднявшейся волне досады и ненависти к тестю.

– Скажи спасибо папочке, – сказал кто-то его голосом, хотя нет, это сказал он.

Нора вскочила и выбежала из кабинета, Эрик хотел броситься за ней.

– Постойте, я не всё сказала, – остановила его доктор.

Эрик похолодел при мысли, что Нора серьезно больна.

– Почему вы решили не прибегать к ГКО? – тихо спросила доктор.

– Не хотели, какая разница?

– Вы упомянули папу, кого вы имели в виду? Ответьте, это жизненно важно.

– Её отец при смерти взял обещание заказать ребенку серые глаза, я не мог с этим согласиться, нам пришлось отказаться от ГКО, – протараторил Эрик.

Доктор нахмурила чёрные густые брови.

– Это правда?

Эрик не понял, что же такого неправдоподобного он сообщил.

– Да, а что? Говорите быстрей.

– Послушайте, – она взяла ещё более заговорщический тон, – двадцать четыре года назад я руководила группой по генному редактированию. Можно сказать, ваша вторая мама, – она многозначительно улыбнулась, но Эрик не ответил ей тем же.