Эрик

Впрочем, слово «обрадовался» использовалось выше лишь для сравнительного описания. Этот человек был единственным, кто дал понять, что знает об их существовании.

Он сидел, развалясь в кресле, и кормил Сундук бутербродами. – О, привет, – мрачно изрек он. – А вот и вы.

Просто удивительно, сколько информации можно вместить в пару слов. А ведь чтобы добиться примерно такого же эффекта, другому пришлось бы сказать: «Слушайте, ночь была долгой, а без меня тут никак, все приходится организовывать самому: от постройки деревянного коня до расписания сдачи белья в стирку, от этих идиотов примерно столько же помощи, сколько от резинового молотка, и вообще, ноги б моей здесь не было, а тут в довершение всего заявляетесь вы. Что ж, привет-привет».

Он указал рукой на Сундук, который выжидающе приоткрыл крышку, и спросил:

– Это ваше?

– Типа того, – осторожно ответил Ринсвинд. – Но имей в виду, я не в состоянии заплатить за то, что он натворил, что бы это ни было…

– Забавная штуковина, а? – продолжал незнакомец. – Мы обнаружили его, когда он наступал на пятьдесят загнанных в угол цортцев. И с чего он их так невзлюбил, а?

Ринсвинд быстро прикинул варианты ответа.

– Он обладает некоторыми удивительными способностями. Например, загодя знает, когда кто-нибудь намеревается причинить мне вред, – соврал Ринсвинд и уставился на Сундук свирепым взглядом. Таким взглядом человек смотрит на коварное, зловредное, в общем и целом недостойное домашнее животное, которое много лет подряд немилосердно кусало всех проходящих мимо, а теперь вдруг, чтобы произвести впечатление на представителей закона, завалилось на свою паршивую спину и изображает из себя Очаровательного Щеночка.

– Да ну? – незнакомец вроде бы и не удивился вовсе. – Он волшебный, что ли?

– Ага.

– Особая древесина?

– Ага.

– Тогда хорошо, что мы не построили из нее эту треклятую лошадь.

– Ага.

– Ты заполучил его при помощи какого-нибудь волшебства?

– Ага.

– Так я и подумал. – Эфебец бросил Сундуку еще один бутерброд. – А сам-то ты откуда?

Ринсвинд решил резать правду-матку.

– Из будущего, – ответил он.

Ожидаемого эффекта это не произвело. Незнакомец только кивнул и сказал: «О-о», а потом спросил:

– Мы победили?

– Да.

– О-о. Но результатов скачек ты, конечно, не помнишь? – без особой надежды поинтересовался незнакомец.

– Увы.

– Я и не сомневался. А почему ты открыл нам калитку?

Заявление, якобы он сделал это потому, что всегда был стойким приверженцем эфебской политической позиции, было бы неверным ходом. Поэтому Ринсвинд решил снова попробовать сказать правду. С этим новым подходом стоило поэкспериментировать.

– Искал выход, – признался он.

– Чтобы убежать?

– Ага.

– Молодец. Единственная разумная вещь – в данных обстоятельствах, разумеется.

Заметив Эрика, который, вытаращив глаза, разглядывал остальных военачальников, столпившихся вокруг стола и погруженных в дискуссию, эфебец окликнул мальчика:

– Что, парень, хочешь стать солдатом, когда вырастешь?

– Нет, господин.

Незнакомец немного оживился:

– Так держать. И кем же ты будешь?

– Я хочу быть евнухом, господин, – сообщил Эрик.

Голова Ринсвинда повернулась в сторону паренька так, словно волшебника кто-то резко дернул за ухо.

– Но почему? – спросил он и тут же, одновременно с Эриком, выдал очевидный ответ:

– Потому что евнухи работают в гаремах, – проговорили они в унисон.

Незнакомец кашлянул.

– Ты, случайно, не учитель этого парнишки? – поинтересовался он.

– Нет.

– Ему что, никто не объяснял?..

– Нет.

– Если хочешь, я попрошу одного из центурионов поговорить с ним. У этих парней такие языковые способности – ты поразишься.

– Думаю, это было бы весьма полезно, – согласился Ринсвинд.

Незнакомец взял в руки шлем, вздохнул, кивнул сержанту и разгладил складки на своем плаще – надо отметить, довольно грязном.

– Наверное, мне полагалось бы отчитать тебя, – заметил он.

– За что?

– За то, что ты испортил войну.

– Испортил войну?

Незнакомец вздохнул.

– Пойдем. Прогуляемся. Сержант, пожалуйста, ты и еще пара ребят…

Камень, сброшенный с высокой стены цитадели, просвистел совсем рядом и, ударившись о мостовую, разлетелся на куски.

– Дьявольщина, они могут отсиживаться там еще несколько недель, – мрачно заметил незнакомец, шагая прочь. Сундук терпеливо плелся за ними следом. – Меня зовут Вин-дринссей. Понимаю, произносится плохо, но ты постарайся уж запомнить. А ты, кстати, кто таков будешь?

– Он мой демон, – встрял Эрик.

Виндринссей приподнял бровь, что было самым близким подобием удивления, которое он до сих пор продемонстрировал по какому-либо поводу.

– Неужели? Что ж, полагаю, в семье не без урода. А он может проникать в различные места?

– У него скорее получается оттуда выбираться, – ответил Эрик.

– Прекрасно.

Виндринссей остановился рядом с каким-то зданием и начал расхаживать взад-вперед, засунув руки в карманы и постукивая носком сандалии по плитам мостовой.

– Думаю, где-то здесь, сержант, – заявил он через какое-то время.

– Так точно, сэр.