Ересь Робаута: Битва за Макрейдж (ЛП)

Оба военачальника столкнулись с громовым грохотом, мечи встретили когти в ливнях искр. Эонид был намного меньше примарха, но он был более проворным, а его мечи были чуть длиннее когтей Когтя, что позволяло ему парировать атаки Жиллимана. Робаут стоял на одном месте, в то время как принесенный в жертву Сын танцевал вокруг него, двигаясь быстрее любого из Астартес, уклоняясь с лёгкостью от ударов, которые даже искусный дуэлянт не смог бы предугадать.

— Что ты такое? — спросил изумлённый Жиллиман. — Эонид, который командовал неудачниками из моего Легиона, не был псайкером… Где ты добыл эту силу? Кому ты продал свою душу?

Эонид не ответил. Он просто продолжал сражаться, демонстрируя захватывающие дух навыки с каждым ударом и парированием. Снова и снова Жиллиман вытягивал энергию из Варпа, высвобождая ужасные энергии против своего сына, ударяя разрядами, которые могли бы испарить танк или привести целые толпы в душераздирающее безумие. Но каждый раз пси-атака просто соскальзывала с брони Вождя Красного знака, и гнев Архи-Предателя рос с каждым неудачным ударом. Из-за этого концентрация Робаута на удерживании в повиновении остальных разумных в святилище ослабела, и Бе’лакор смог преодолеть принуждение своей адской натуры. Повелитель Теней поднялся, покрывшись потрепанными остатками своей славы, его глаза засверкали ненавистью, которую он взращивал дольше, чем Эонид. Для Бе’лакора обман «Мария Гейджа» не был важен — тем более, что сейчас источник всех его бед за последние десять тысячелетий стоял перед ним, снова живым.

Пожертвованный Сын отступил, когда Бе’лакор полетел к Жиллиману, схватил своего древнего врага и поднял его в воздух, дав волю своему гневу. Примарх попался врасплох и отреагировал слишком поздно, чтобы уклониться от нападения Первоизбранного, который терзал его броню и колдовскую защиту. Древние бронепластины покрылись трещинами, когда Повелитель Теней пробил защитное поле вокруг Робаута, продавив его силой чистой ненависти.

Но, несмотря на всю злобу Бе’лакора, тёмная душа Жиллимана была закалена вечностью, протекавшей вне времени, и его владение силами Варпа выросло в сто раз. Тёмный Повелитель контратаковал, используя дары своих покровителей, чтобы разрушить контроль Бе’лакора над искаженной реальностью Губительного Шторма. Вопя в бессильной злобе, материальная оболочка Князя Демонов начала распадаться, но Робауту этого было мало. Он дотянулся до струн варп-энергии, образовывавших саму сущность Бе’лакора, в которую превратилась его древняя душа после дарования ему демоничества бесчисленные тысячи лет назад. Для смертных глаз это выглядело так, как будто Когти светились нечестивым сиянием, когда они рассекали клубы дыма, но все присутствующие были гораздо большим, чем просто смертными. Они увидели, как Жиллиман разорвал Когтями сущность Бе’лакора в клочья, отбросив его обратно в Эмпирей и рассеяв его силы. Это было больше, чем простое изгнание, и только Боги знали, сколько времени понадобится, чтобы Повелитель Теней смог оправиться от такого удара и снова проявиться. Со времени первого столкновения Бе’лакора с Жиллиманом в самом сердце Ока Ужаса Первоизбранный не был так сильно побежден, и его вопли гнева из-за поражения распространились повсюду по Варпу, пробуждая его культистов и слуг по всей Галактике.

Однако в этот раз все было по-другому, поскольку после исчезновения Первоизбранного на его месте остались два силуэта, вышедшие из рассеивающихся теней. Они были бледными и прозрачными, но, несомненно, людьми — и Робаут знал их очень хорошо. Другие в комнате знали их тоже, увидев их сходство с изображениями в храмах, посвященных Мстящему Сыну — или, в случае Эонида, пиктах и ​​видеозаписях. Тишина наступила в зале, когда все наблюдали, ощущая вес судьбы и взгляд Богов.

Призраки Конора Жиллимана и Тараши Ойтен шли к тому, кого они оба считали сыном, когда были живы. Насильственное изгнание Бе’лакора окончательно сломало власть демона над их душами, и они были освобождены впервые с той ночи восстания, когда Первоизбранный манипулировал знатью Макрейджа и организовал их смерти, вынуждая Робаута сделать свой первый шаг на пути к проклятию. Бывший правитель Макрейджа и его сенешаль приблизились к примарху, их стопы парили в нескольких сантиметрах над мраморным полом.

— Робаут, — произнесли они, и их голос был полон мягкости, сострадания и понимания, а также разочарования и горя. — Всё кончено. Ты можешь на этом остановиться. Идти дальше не нужно.

Призрак Конора дотянулся до приёмного сына эфирной рукой. Наступила сверхъестественная тишина, как если бы сами Тёмные Боги умолкли, ожидая следующего мига.

— Мы можем помочь тебе, наш сын. Ты добился всего, чего хотел. Ты же помнишь? Слушать ИХ больше не надо.

При взгляде на призраков приёмных родителей лицо Робаута впервые смягчилось с тех пор, как его заточили в стазисном поле. Инфернальный огонь в его глазах стал утихать. На миг он стал выглядеть настолько человеком, насколько это было возможно для примарха.