Эпсилон в созвездии Лебедя

— Чёрт, — произнесла она. — Не могу. Дело не в том, что ты имеешь в виду. Просто рядом с тобой… — она опять вздохнула. — Я снова чувствую себя ребёнком. Я думала, будет приятно, когда ты извинишься передо мной, но нет… Я просто снова становлюсь слабой рядом с тобой.

Юрген поднял бровь, но обычной лихости не было на его лице.

— Ты только для этого позвонила? Поиздеваться надо мной?

— Да. Нет. Не знаю. Чёрт… — Кесси нервно провела по волосам рукой, заставляя косу рассыпаться по плечам. — Юрген, я ведь сегодня с тобой не пошла, так? В смысле, я не захотела остаться с тобой?

Юрген долго молча смотрел на неё.

— Это ты мне сейчас скажи, — наконец произнёс он.

Кесси задержала дыхание.

— Не пошла, — твёрдо объявила она. — Я хочу закончить это. Я хочу развод.

Снова наступила тишина.

— Я настолько виноват? — вырвалось у Юргена.

— Нет. Да. Чёрт. Дело не в этом, Юрген. Просто я совсем не знаю тебя.

— Ещё можешь узнать.

— Я не хочу узнавать, — ответ Кесси был абсолютно тверд.

Почти минуту Юрген находился в каком-то оцепенении.

— Я никак не смогу на тебя повлиять? — спросил он затем.

Кесси помотала головой.

— Хорошо, — Юрген отступил на шаг в темноту.

— Уезжай.

— Хорошо, — повторил тот. — Это твоё право. В конце концов… Между нами, наверное, никогда не было ничего. Но как насчёт моего сына?

— Чего ты хочешь?

— Хотя бы видеть его.

— Хорошо, — тут же согласилась Кесси.

— И… Может, мы всё-таки проведём переговоры? Сама знаешь о чём. Наши родители хотели, чтобы…

— О заводах поговорим. Потом. Через неделю, хорошо?

— Хорошо, — ещё один кивок и снова тишина. — Ну, всё…

— Уходи, — Кесси прикрыла глаза, чтобы не сорваться. Один вид этого мужчины действовал одуряюще, но сама мысль о том, чтобы приблизиться к нему, позволить Юргену коснуться себя, вызывала тошноту. — Больше не могу.

Кесси так и стояла, крепко зажмурившись, пока не услышала стук шагов. Потом глубоко вдохнула и почувствовала, как по телу пробегает дрожь — в воздухе всё ещё стоял тот же аромат духов Юргена.

Она захлопнула за собой дверь и сползла по стене на пол.

Гратин то ли спал, то ли попросту прятался от нее, так что звонить пришлось долго — Кесси успела устать, пока стояла.

Наконец за дверью послышался шум шагов, заскрипели замки, и Кесси увидела перед собой недовольное лицо господина директора — кажется, тот не был удивлён.

— Что, он тебя отшил?

— Гратин, прекрати.

Губы Гратина дрогнули, но сам он не двинулся с места ни на миллиметр.

Кесси попереминалась с ноги на ногу.

— Пусти, — попросила она.

Гратин продолжал стоять. Тогда Кесси подошла к нему и опустила лоб Гратину на плечо.

— Не надо, — выдавил из себя тот, и Кесси показалось, что голос не слушается его.

— Я никуда не уйду.

— Пока не появится он?

Кесси внутренне вздрогнула, попыталась прижаться сильнее, а потом, не в силах совладать с собой, обняла Гратина.

— Ты ничего не понял, Тин.

— Да ну. По-моему, я всё понял достаточно хорошо.

Кесси почувствовала, что ей трудно подобрать нужные слова. Напряжение, едва заметное, пока она была одна, и лишь слегка усилившееся рядом с Юргеном, теперь заставляло тело налиться свинцом. Она придвинулась к Гратину ближе и, уткнувшись носом ему за ухо, вдохнула густой аромат пряников, непременного атрибута его духов.

Не прошло незамеченным её состояние и для Гратина — тот еще не разобрал, что Семнадцать Звезд зовут Кесси, но вполне отчётливо ощутил, как напрягается прижатое к нему тело и как колотится сердце леди Кинстон.

Гратин взял Кесси за плечи и, отстранив от себя, заглянул в глаза:

— Кесси, началось, да?

Ей не нравился этот взгляд. Гратин поколебался, а затем спросил:

— Почему ты не пошла к нему?

— Не хочу, — произнесла Кесси упрямо и отвернулась.

Гратин все так же отмалчивался.

— Уходи, — внезапно раздалось над ее ухом.

— Что?

— Ты слышала меня.

— Гратин, я…

— Кесси… Та женщина, которую я любил… Делала так же, как ты. Она думала, что я буду рядом всегда. Но мне кажется, что… может, друзьям правда лучше не испытывать любви? — Гратин убрал руки и отступил назад. Горькое отчаяние звучало в его словах, и он захлопнул дверь.

Кесси всхлипнула и привалилась плечом к стене. Какое-то время стояла так неподвижно, а затем сжала кулаки и побрела к себе.

Та неделя была для неё тяжёлой и казалась бесконечной — но Кесси уже привыкла. Она отдала сына няне, а сама не выходила все те дни, пока организм требовал своего. Кесси почти не вставала с кровати — только вертелась с боку на бок, силясь подавить подступавшие слёзы. Она отлично понимала, что это тоже лишь реакция тела, но поделать с собой ничего не могла. В эти дни она особенно остро чувствовала, что такое быть одной.

Потом всё закончилось. Кесси проснулась утром, потянулась и обнаружила, что ей вдруг стало абсолютно легко.

Подошла к окну, полюбовалась ясным небом и, потянувшись, прислушалась к себе, улыбнулась и огляделась в поисках телефона.

Первым, кому она позвонила, был Юрген — вернее, его секретарь, Клод.

— Передайте господину Розенкрейцеру, что я готова встретиться с ним… Скажем, через два часа, — сообщила она и нажала отбой.