Сюжет, вполне тянувший на целый любовно-сентиментальный роман той эпохи, был бы не полон без счастливой развязки. Лорд Уэстморленд давно полагал весь этот спектакль, устроенный вокруг его кузины, совершенно излишним. И, когда Чарльз обратился к нему за советом, граф только что не покатился со смеху, услышав от старого приятеля, что вся семья его двоюродных держит его за врага. Лично он был уверен, что сама Гарриет вовсе не желала отказываться от всей этой затеи. Да и Вер, хотя и подвел все собственноручно к расторжению помолвки, также, судя по всему, и сам ничуть не верил в то, что его сестра действительно хочет навсегда расстаться со своим возлюбленным. Да, она была зла на Чарльза из-за всей этой истории, и он об этом знал, но знал он и о том, что любовная переписка между ними продолжается. Вероятно, он был тронут его искренним изъявлением любви к его сестре; а может, успев лично узнать Арбатнота куда лучше, чем братья, стал одобрительно относиться к помолвке. А может, ненавидя всю жизнь собственную банковскую карьеру, Вер прельстился идеей заполучить в шурины секретаря казначейства – человека, занимающегося не ростовщичеством, а надзором за бережным расходованием казенных средств. Вне зависимости от причины он поддержал лорда Уэстморленда и также пригласил (к острому недовольству своей матери) Чарльза в гости к ним в Фулбек-Холл, их семейное гнездо в Линкольншире, сразу же после роспуска Парламента на рождественские каникулы в конце декабря.
«В моем нынешнем состоянии ума я уж лучше уберусь куда подальше с глаз долой», – пригрозила миссис Фейн, узнав об этом приглашении, но угрозы не исполнила, а когда Чарльз и впрямь прибыл к ним под Рождество, результатом стало примирение. Едва не брошенные в топку документы по финансовым аспектам брачного соглашения достали, и в канун Нового 1813 года жених подписал требуемые от него гарантии в пользу Гарриет, так что теперь ей оставалось злиться на него лишь за то, что он тянул с этим так долго. Вероятно, он преувеличил в беседе с невестой степень легкости, с которой ему удалось изыскать средства на ее страховку, но дело было сделано: в трастовый фонд, проценты с которого предназначались для оплаты премии по ее полису, были вложены государственные облигации на сумму в 10 000 фунтов, принадлежавшие его заступающему со следующего года на пост в казначействе коллеге Стивену Лашингтону и его тестю, которые Чарльз обязался со временем заместить собственными средствами или закладными. Все возражения советников Чарльза были отметены, и он согласился также (по совету лорда Уэстморленда) и на требуемую Фейнами единовременную выплату Гарриет тех же самых 10 000 фунтов страховки в случае своей смерти, поскольку это был его единственный денежный вклад в семейный капитал согласно условиям брачного договора. Собственные средства Гарриет, между тем, оставлялись записанными на нее и предназначались для ее личного пользования, хотя миссис Фейн и поубавила непреклонности, пойдя на одну ключевую уступку Чарльзу: в случае падения его личных доходов ниже уровня в 4000 фунтов в год ему причиталась часть дивидендов с капитала ее дочери. После этого всем оставалось лишь последовать озвученному Вером-миротворцем мудрому совету «гнать из мыслей и разговоров все последние события».
Наконец 31 января 1814 года, всего через два дня после подписания и заверения печатью достигнутого соглашения, сведенные звездами возлюбленные обвенчались. Церемония почти наверняка состоялась в Фулбекской церкви, настоятелем которой был Эдвард Фейн. Гарриет была счастливее, чем когда-либо, сознавая, что не ошиблась со своим необычным выбором; Чарльз «весь пламенел от любви… и гордости» за свою новую жену. Затянувшаяся на полгода из-за сложных переговоров помолвка их оказалась крайне долгой по стандартам эпохи Регентства. Обычно от принятия невестой предложения до шествия молодых под венец проходило не более пары месяцев. После же подписания брачного соглашения венчаться можно было хоть в тот же день. Если только невеста вдруг не заколеблется…
Глава 6
Marriage à la Mode [37]