Эпоха Регентства. Любовные интриги при британском дворе

После ее собственной прошлогодней помолвки Сидни Оуэнсон, вероятно, ликовала не менее, чем вышло бы у леди Сары при всем старании. «Отбиваюсь день за днем, час за часом, и лишь десять минут назад выкроила короткую передышку», – описывала она теперь подруге свои попытки притормозить свадебные приготовления. Вроде бы за этим даже читается решимость расторгнуть скоропалительную помолвку; по крайней мере, следующие три месяца автор знаменитого романа «Дикая ирландка», гремучей смеси высокого романтизма с ирландским национализмом, проведет в 120 милях от своего жениха, разгуливая по вечеринкам, принимая джентльменов у себя в гостях и демонстративно флиртуя.

Сопротивляющаяся невеста была обязана ставшей ей теперь столь нежеланной помолвкой своим высоким друзьям и покровителям маркизу и маркизе Аберкорн, у которых в последние пару лет по большей части и проживала. Познакомившись с нею в Лондоне, где Сидни порхала по светским вечеринкам, купаясь в лучах славы, обрушившейся на нее после публикации «Дикой ирландки», Аберкорны пригласили ее к себе на роль компаньонки, а заодно придворного шута в юбке. Сопровождая их во всех переездах между домами в Мейфэре, графстве Тирон и Мидлсексе, Сидни располагала и достаточным временем для написания новых романов, и роскошной средой для наблюдения за политическими интригами и нравами элиты. Взамен от нее требовались лишь бодрость духа, остроумие и желание развлекать Аберкорнов и их частых гостей своими ирландскими джигами, балладами и наигрышами на арфе. Сделка была недурственная с точки зрения девушки, обожавшей театральность и вращаться в бомонде, к которому по праву рождения точно не принадлежала.

Сидни Оуэнсон

Яростно-независимая, собственноручно вырвавшая себя и свою семью из тисков нужды литературным заработком, Сидни, насколько все могли судить, вполне комфортно ощущала себя, будучи незамужней женщиной в свои тридцать с лишним лет (точного ее возраста никто не знал, а хрупкая фигурка позволяла ей изящно уходить от постановки этого вопроса) [12]. У леди Аберкорн, однако, имелась привычка вмешиваться в личную жизнь тех, кого приняла в свой круг, и она, похоже, решила, что молодой (по крайней мере с виду) и располагающей какими-никакими деньгами Сидни пора замуж.

Покровители Сидни Джон Джеймс Гамильтон, 1-й маркиз Аберкорн, и его третья жена Анна

Возможно, это шло просто от праздной тяги к развлечениям; возможно, от неизжитой тоски по романтике; а возможно, что и от искренней озабоченности репутацией Сидни. Кое-кто решил даже, что леди Аберкорн испугалась, что «ее милая protégée» с ее тягой к эпатажу «доиграется сама и ее во что-нибудь втянет, если она не сбагрит ее с рук, выдав за кого-нибудь респектабельного». Не исключена, наконец, и версия, что сам лорд Аберкорн стал слишком заглядываться на их стройную и игривую компаньонку. Каково бы то ни было, супруги состроили хитрый план – выдать Сидни замуж за своего семейного доктора Чарльза Моргана.

Сэр Чарльз Морган

Готовить почву к тому, чтобы их свести, маркиза начала за несколько недель до личного знакомства Сидни с Чарльзом, состоявшегося летом 1811 года. Тот только что был принят, можно сказать, в большую семью Аберкорнов, получив завидное назначение на пост семейного врача, причем благодаря скорее хорошим манерам и реноме, нежели особым достижениям в медицине. Он прибыл в Баронскорт, ирландскую резиденцию пары, пока Сидни была в отъезде в Лондоне по случаю публикации своего последнего романа, и там Аберкорны быстро преподнесли ему историю об их блестящей подруге и гениальной писательнице мисс Оуэнсон, которая сейчас, увы, в отъезде. Ее же они, в свою очередь, уговорили заочно поприветствовать их нового милого штатного врача какими-нибудь забавными стишками. Так и вышло, по словам самой Сидни, что их очное знакомство с Чарльзом произошло уже «при обстоятельствах… чрезмерно благоприятных для воспламенения романтических чувств, присущих его характеру», хотя, добавляла она, «пробуждать и подпитывать их» выпало на ее долю.

Поначалу ее развлекала откровенная неуклюжесть доктора Моргана, и она с легкостью отвечала на его безобидные заигрывания явно с подачи Аберкорнов. Будучи склонной к флирту настолько, что даже ближайшие подруги называли ее кокеткой, Сидни «с явным восторгом» использовала свои сильные стороны – харизму, уверенность в себе и чувство юмора, снискавшие ей массу поклонников вопреки тому, что красавицей она явно не была. По крайней мере, в понимании современников, указывавших на такие ее изъяны как низкорослость, кривобокость и чуть косящие (при всей их выразительности) большие глаза.