Эпоха Регентства. Любовные интриги при британском дворе

Ухаживания и комплименты обрушивались на любую до неприличия богатую женщину, и кавалеры преследовали Сару не только при дворе, но и буквально повсюду вплоть до закрытых загородных вечеринок; они призраками обступали ее ложу в опере и чуть ли не на дуэли друг друга вызывали, сражаясь за право пригласить ее на тур танца в бальном зале. Размер состояния также превращал ее в одну из любимых тем светских бесед наряду с гаданиями относительно того, кто из вьющихся вокруг Сары красавчиков влюблен в нее саму, а кто без ума от ее банковских счетов. Вскоре появились два по-настоящему серьезных претендента на ее руку и сердце с приданым. Лорд Джордж Вильерс, сын и наследник титула и состояния графа Джерси, слыл писаным красавцем и великолепным наездником и по всеобщему мнению был «по-настоящему и воистину влюблен» в Сару. Главным же его соперником являлся молодой дипломат лорд Гренвиль Левесон-Гоуэр [6], подобный Адонису младший сын маркиза Стаффорда. Предположения о том, кто из двух воздыхателей возьмет верх, и язвительная критика манеры обращения наследницы по отношению к ним заполнили страницы писем хозяек светских раутов и завистливых соперниц. «В жизни еще не видела такого кокетства, какое в среду ночью явила леди С. Ф. лорду Г.», – неодобрительно писала, к примеру, та же Гаррио. Но победу в итоге одержал все-таки лорд Вильерс, к которому, как позже выяснилось, Сара давно была неравнодушна.

Если уж современницам было обидно за свою неспособность тягаться с величайшей наследницей эпохи, то можно себе представить чувства двух обойденных долями младших сестер-погодков Сары – леди Аугусты и леди Марии Фейн. Обе, конечно, в бедности оставлены не были, а получили от дедушки в наследство по 10 000 фунтов каждая, но разово, и еще по 30 000 фунтов им причиталось с сестры, когда той исполнится двадцать один год. Хотя в ту пору вполне можно было рассчитывать выйти за старшего сына – наследника титула или обширного землевладения и с приданым около 5000 фунтов, а имея 10 000 фунтов и вовсе найти себе самого что ни на есть респектабельного жениха, и у тех, кто мог привнести в совместный семейный бюджет еще в два-три, а то и четыре раза больше, шансы неизбежно также повышались в разы. Однако сестры Фейн были далеко не единственными обладательницами подобного наследства. Младшим детям Спенсеров, похоже, были обещаны доли по 20 000 фунтов каждому; а их дядя, герцог Девонширский, отписал как Джорджиане, старшей сестре Гаррио, так и своей внебрачной дочери Каролине по 30 000 фунтов [7].

В любом случае у леди Сары Фейн, как наследницы, было определенное преимущество над среднестатистической хорошо сложенной и миловидной лицом женщины. У нее был не только целый сонм красивых поклонников, но еще и широкий выбор перспективных женихов из их числа. Какой-нибудь середняк из младших сыновей не считался вправе претендовать на руку дочери столь высокородного дворянина, пусть и всего лишь с разовыми 10 000 фунтов в качестве приданого. Ведь всего его профессионального дохода вкупе с возможной долей в наследстве близко не хватило бы на то, чтобы обеспечить ей и их возможным будущим детям привычный для нее стиль и образ жизни, даже если приплюсовать к ним 500 фунтов в год процентов с ее собственного капитала, пожелай она пустить его в рост. А вот женщина с отписанными на ее имя 10 000 фунтов в год (не говоря уже о 60 000 фунтов годовых) вполне могла себе позволить выйти замуж за любого избранника из своего круга, даже если он не унаследовал ни имения, ни собственной доли фамильной ренты. Ей не нужно отметать с порога кандидатуры наподобие доблестных военных, которым еще только предстоит показать себя во всей красе, или парламентариев-бессеребренников без денежных постов в правительстве. К слову, в 1814 году доставлявший в отрочестве кучу хлопот Гаррио, кузен Уилли Понсонби, будучи праздным младшим сыном без средств и даже не на подступах к серьезной карьере, стал избранником богатой наследницы леди Барбары Эшли-Купер.

Такова была грустная реальность: чем больше претендентов на невесту, тем выше ее шансы на выгодный брак. Чистой воды конкуренция эпохи дикого капитализма царила на лондонском брачном рынке. К примеру, в 1818 году, пока миссис Калверт вздыхала по поводу того, что мистер Фолей выбыл из круга претендентов на руку ее дочери Фанни, леди Уильямс-Винн делилась со своей невесткой сплетнями о том, что тот «на трех или четырех последних балах вернулся к былым привычкам» и теперь снова обхаживает «Мэри Ф.». Впрочем, особого значения возобновлению его танцев с мисс Ф. она не придавала, поскольку Фолей «то и дело в тех же дозах упивается Пратт», имея в виду кого-то из четырех дочерей маркиза Кэмдена.