Эпоха Отрицания

Дэвид потер подбородок и объяснил, что поначалу разговор шел в дружеском тоне. Джейкс показал значок и сказал, что заглянуть его попросила Рейчел. Он захватил с собой папку, в которую то и дело заглядывал, задавая вопросы об Ингрид. Где ее родственники? У нее их нет. Каковы ее политические симпатии? Обычно левее левых.

– Когда вы в последний разговаривали с ней? – спросил Оуэн затем.

– Девятнадцатого июня, – ответил ему писатель. – В день ее исчезновения. – Он достал распечатку УЗИ, которую хранил в пластиковом конверте на верхней полке. – И вы уже видели вот это.

– Но вы же разговаривали с ней потом, – сказал Джейкс, причем утвердительным, а отнюдь не вопросительным тоном.

– Нет, не разговаривал.

– Может быть, не по телефону, но через электронную почту. Или обменивались сообщениями. Женщина не присылает такое, – он посмотрел на листок, – чтобы взять и умолкнуть. Так не бывает.

– С Ингрид бывает.

Тут тон агента резко поменялся – от дружелюбия не осталось и тени. Джейкс выпрямился и ткнул в собеседника пальцем:

– Хватит нести чушь, ясно? Ингрид была не просто одной из сторонниц Мартина – она сопровождала его повсюду!

– Что?

– Они были любовниками. Будешь и дальше защищать ее, когда она устраивала секс-карнавал с Мартином Бишопом по всей стране? Ну же, Дэвид, отвечай! Скажи, где прячется Ингрид, или, клянусь богом, я возьму тебя за задницу, упеку за решетку и выброшу ключ от камеры.

Даже теперь, несколько месяцев спустя, щеки у Паркера вспыхнули при этом воспоминании. Почему Джейкс преследовал его жену с такой злобой? Рейчел не знала, но эта история лишь укрепила ее в убеждении, что ответ, если он и есть, знает одна только Ингрид.

– Ну, и что? Есть какие-нибудь мысли? – поджала губы Прю.

– Я тогда не знал, где она, и сейчас не знаю.

– В самом деле?

Дэвид кивнул, сердито отведя взгляд, и Рейчел поняла, что вариантов больше не осталось. Она потерла ладонями глаза. Как можно было рассчитывать, что ей удастся отыскать Ингрид без поддержки Бюро? Какая самонадеянность! Может, стоит все-таки пойти и сдаться? Подписать соглашение, отказаться от своих прав, как это сделал Кевин Мур. Или уже поздно?

Шесть дней назад к ней явился убийца. Человек, срезавший с одежды ярлычки, чтобы избежать опознания. Он даже приготовил ванну, чтобы инсценировать самоубийство, а потом напал на нее – не с пистолетом, а со шприцем. Тот визит и был тем моментом, когда стало «слишком поздно».

То ли сказалось изнеможение, то ли ее придавило осознание, что бороться больше не за что, но бывший агент ФБР заплакала. Почти незаметно. Просто глаза у нее вдруг повлажнели, а когда она вытерла левое веко, по щеке скатилась одна-единственная слезинка. Больше всего – больше даже Джонсона и Вейл – она испугалась, что расклеится сейчас перед Дэвидом, а потому шмыгнула носом, собралась с силами и встала.

– Ладно. Спасибо.

Паркер нахмурился.

– У вас все нормально?

– Да. Все хорошо. Просто…

– Просто что?

– Берегите себя, ладно?

Дэвид как будто смутился.

– И знаете что?.. На самом деле нет никаких оснований считать, что Ингрид и Мартин Бишоп были любовниками, – сказала ему Рейчел.

Прю уже вышла на улицу, когда слезы вернулись, и она – зная или, по крайней мере, надеясь, что осталась одна и ее никто теперь не видит, – дала им волю…

Глава 14

Рейчел всерьез подумывала о том, чтобы сесть в поезд и поехать в Кротон-на-Гудзоне, к матери. Разговаривали они регулярно, но виделись в последний раз несколько месяцев назад. Ее появление там стало бы наглядным доказательством того, что она в приличной форме. Но, с другой стороны, поехать к матери или даже позвонить ей означало бы направить предполагаемых убийц прямиком в Кротон-на-Гудзоне, и ничем хорошим это бы не закончилось.

В кубинской забегаловке в Челси Прю съела боличе – говяжье мясо, фаршированное колбасой чоризо и картофелем, – после чего у нее осталось всего лишь несколько десятков долларов. Она попыталась разобраться в ситуации, но сделать это было непросто – не хватало ни твердо установленных фактов, ни связей между ними. Да и существовали ли эти связи на самом деле или она, по выработанной в Бюро привычке, всего лишь пыталась сплести тонкую паутину из параллельных линий расследования, которые, как известно, никогда не пересекаются?

Четвертого июля были совершены убийства, участие в которых принимал и Кевин. Это всегда беспокоило ее, потому что выглядело очень недальновидным. Все, чего можно было достичь этим революционным актом, – это разбить в пух и прах, уничтожить имидж группы и отодвинуть ее программу на десятилетие назад. Спровоцированное, по всей вероятности, Бенджамином Миттагом, такое выступление испортило все и даже ударило по некоторым сочувствующим политикам. Хейнс и Трамбл были готовы схлестнуться с «Плейнс Кэпитал» и IfW за содействие международным миллиардерам в налоговых махинациях. Какой смысл был убивать этих двоих даже с точки зрения такого сорвиголовы, как Миттаг?