Эпоха харафишей (ЛП)

И тут же харафиши взорвались; кирпичи градом посыпались на Самаху. Атака закончилась, лишь когда пошёл дождь. Кровь струилась из его ран, пока не окрасила лицо и одежду. Он отшатнулся назад со стоном. Дубинка выпала из его руки, а тело его рухнуло наземь возле порога. Толпа напала на его дом. Жители дома бежали вверх, перебираясь по крышам соседей, пока харафиши грабили и рушили всё подряд, оставляя после себя разруху…

30

Вскоре роль Фатх Аль-Баба в битве стала известной. Он воплотил в жизнь саму легенду, и его пригласили возглавить клан переулка. Главарь клана оказался в смущении и замешательстве. Победа не соблазняла его, как и не сводила с правильного пути высокая самооценка. Он ни разу в жизни не держал в своих руках дубинку. Его хрупкое сложение не устояло бы под сильным ударом кулаком. Он предложил своим почитателям:

— Мы выберем вождя клана и возьмём с него обязательство править так, как это делал Ашур…

Однако они попали в плен эмоций и все как один закричали:

— Ты! Ты — вождь клана, и больше никто, кроме тебя!

Вот так Фатх Аль-Баб Шамс Ад-Дин Джалаль Ан-Наджи оказался вождём клана без борьбы…

31

Благодаря двум людям в банде — Данкалу и Хамиде — клан сохранил свой статус как в самом переулке, так и в других, соседних переулках. Данкал и Хамида были из тех членов клана, которые остались в нём, как и ряд других мужчин. Однако Фатх Аль-Баб оставался его полным и абсолютным хозяином из-за своей магической харизмы, а также силы харафишей, появившейся в виде их численного превосходства, опьянённой победой и восстанием.

В эти же дни скончалась Нур Ас-Сабах Аль-Аджами. Госпожа Фирдаус с детьми нашла пристанище в доме своей родни — в семействе Ради, утратив львиную долю своего богатства и скатываясь всё ниже по социальной лестнице.

32

Люди жаждали справедливости. Сердца харафишей были наполнены надеждой, а в душах знати и богачей поселился страх. Фатх Аль-Баб был убеждён, что торжество справедливости нельзя откладывать даже на день. Он заявил двум своим помощникам:

— Мы должны воскресить завет Ашура Ан-Наджи…

И оба они принялись активно раздавать блага, надежды и обещания; и раны принялись заживать. Фатх Аль-Баб заметил, что оба его помощника от его имени собирают отчисления и перераспределяют их. В поле его зрения попало и то, что члены клана по-прежнему пользуются всеми привилегиями, захватывая себя большую часть отчислений и живя в своё удовольствие как делают все герои и все бандиты. Страх завладел им, он боялся, что всё снова постепенно станет возвращаться на свои места. Собрав своих людей, он спросил у них:

— Где справедливость?!.. Где завет Ашура?!

— Ситуация изменилась. Мы должны идти постепенно, шаг за шагом…, - доложил ему Данкал.

Фатх Аль-Баб с раздражением ответил:

— Справедливость нельзя откладывать.

Тут Данкал снова осмелел:

— Ваши люди проявят недовольство, если им придётся вести такую же простую жизнь, как и всем остальным.

Фатх Аль-Баб страстно воскликнул:

— Мы не добьёмся ничего хорошего, если не начнём с самих себя!

— Если мы начнём с самих себя, то весь клан ждёт потрясение до основания.

— А разве сам Ашур не жил тем, что работал в поте лица своего?

— Те дни вернуть невозможно…, - заявил Хамида.

— Невозможно?!

Данкал вяло произнёс:

— Шаг за шагом…

Если бы Фатх Аль-Баб был истинным главой клана, одного его решающего слова хватило бы на то, чтобы положить конец спору. Он грустно спросил сам себя:

— К чему всё это, если у меня нет той силы, какой обладал мой предок Ашур?!

Но забыли ли харафиши свою разрушительную силу?

33

В момент отчаяния и одновременно гнева Фатх Аль-Баб прямо заявил Данкалу и Хамиде о том, что освобождает пост главаря клана. Оба мужчины встревожились и попросили его дать им отсрочку на время, обещая выполнить то, о чём он просит. Они отправились за советом к своему другу, Муджахиду Ибрахиму, шейху переулка. Данкал сообщил ему:

— Наш босс недоволен. Между нами и им нет единства. Что вы думаете об этом?

Старик сердито спросил:

— Он же хочет возродить былой завет Ан-Наджи, не так ли?

— Да.

— Чтобы харафиши правили всем, унижали знать и сделали нас посмешищем в глазах других переулков?

Данкал угрюмо заметил:

— Он угрожал оставить пост главы клана!

Муджахид Ибрахим воскликнул:

— Только не сейчас! Пусть остаётся этот образ и надежда, пока мы полностью не будем уверены, что харафиши не станут прежними, не позабудут навсегда о своём безумном порыве, выполните половину того, что он требует…

— Всё или ничего! Вот чего он требует, — гневно заявил Хамида.

Муджахид Ибрахим задумался, приняв мрачный вид, затем настоятельно сказал:

— Пусть остаётся главарём клана ещё на какое-то время, даже насильно.

34

Данкал и Хамида посетили Фатх Аль-Баба в его непритязательном жилище. Когда они остались с ним наедине, Данкал сказал:

— Мы стараемся, однако сталкиваемся с препятствиями, что словно горы вырастают у нас на пути. Члены банды в гневе, они обещают, что прольют кровь…

Фатх Аль-Баб в замешательстве пробормотал:

— Но ведь вы двое самые сильные из всех…

— Их большинство, и они вероломны…

Фатх Аль-Баб упорно стоял на своём: