Эпоха харафишей (ЛП)

На следующий же день переулок стал ареной атаки возмездия и устрашения. По нему рыскали люди Самахи. Сам же главарь клана туда и обратно мерил шагами путь, начиная от арки до самых подступов к главной площади. Ни один харафиш не спасся от взбучки и унижения. Всюду была рассеяна паника, переулок опустел: на улице не было ни одного прохожего, лавки и магазины позакрывались, как и кафе, курильня и даже местная мечеть — в тот день туда не пришёл на молитву никто.

22

Фатх Аль-Баб сидел подле бабки удручённый и грустный, и сказал:

— Мой предок Ашур никогда не вернётся.

Старуха лишь печально поглядела на него, и он добавил:

— Он всё-ещё гневается на нас!

— Ситуация в эти дни даже хуже холеры во времена Ашура, — пробормотала Сахар.

— А в обители по-прежнему поют радостные гимны!

— Возможно, это молитвы, сынок.

Тогда Фатх Аль-Баб встревоженно заметил:

— А не лучше ли было бы им пожертвовать людям из того, что имеют?

Но Сахар горячо возразила:

— Нельзя их порицать!

— Но у них есть плоды тутовых деревьев, а на грядках растут овощи.

Она предупредительно махнула рукой, а он вздохнул:

— Этой всё мой брат, Самаха, он сам и есть настоящий дьявол…

23

Тьму пронзила частичка света. Сострадательный шёпот незаметно затесался в тишину. Тайна не вышла за пределы домов-развалюх харафишей. Они всеми силами старались сохранить её, ибо от этого зависела их жизнь. Кому-то в руки сунули целый мешок с продуктами, после чего шёпотом сказали: «Это от Ашура Ан-Наджи». И тут же силуэт растворился в ночной тьме. Впервые это случилось под аркой, вслед за тем — в проходе близ стен обители, потом повторялось ещё в самих трущобах, где обитали харафиши. Сами же харафиши только перешёптывались. Своим врождённым инстинктом они догадывались, что тайный благодетель разыскивает их, и все эти передачи предназначены именно им. Они получали свой удел от неведомых сил, понимая, что чудо происходит в ночной тьме, что окно милосердия открыто, и что Ашур Ан-Наджи или его дух ходит среди них, что стены твёрдого, молчаливого бытия раскалываются, и из них на свет божий выходит нечто неизвестное. По венам их текла кровь, а сердца снова пульсировали жизнью.

Мешок милосердия и шёпот Ашура Ан-Наджи…

24

Хмель восторга и радости вернул жизнь и развязал их языки, плясавшие под мелодии своих чаяний. Они повторяли имя Ашура столько, что он словно воплотился в жизнь. О мешках с едой не упоминалось, но распространилась новость о том, что Ашур воскрес под покровом ночи. Люди Самахи только смеялись над этим суеверием. Они говорили, что бдят всю ночь, но всё равно никого так и не встречают. Тогда Самаха позвал шейха Османа, — шейха местной мечети, — и сказал ему:

— Люди просто с ума посходили от голодухи…

Шейх склонил голову, и Самаха спросил:

— Дошло ли до вас то, что говорят о возвращении Ашура?

Шейх снова кивнул головой в знак согласия. Самаха спросил:

— Что вы об этом думаете?

— Это не правда…

— Однако это ещё и богохульство…

— Это богохульство, — с тревогой подтвердил шейх.

— Тогда выполните свой долг! — решительным тоном сказал Самаха.

И шейх начал вести проповеди среди людей, предостерегая их не впадать в суеверия и богохульство. Он сказал:

— Если бы Ашур действительно восстал из мёртвых, то принёс бы вам еды!

Харафиши лишь посмеялись над ним, и в душах их укрепилась вера в Ашура.

25

Тьма превратилась в таинственный канал связи между духами. Пространство захмелело от перешёптываний с глазу на глаз, в полной беспечности и неведении о наличии тех, кто бдительно стоял на страже. Эти тайные беседы протекали, переполненные пылом и страстью. Люди переспрашивали друг у друга:

— Это ты — Ашур Ан-Наджи?!

Однако таинственный шептун так же быстро исчезал во тьме, как и появлялся, подобно блуждающему призраку. Шёпоты призывали спящего проснуться. Те же шёпоты подтверждали, что закрома полны добра. Они проклинали алчность. Алчность была врагом человеческим, а отнюдь не засуха. Шептун задавал вопрос: не лучше ли будет рискнуть, пустившись в авантюру, чем умереть с голоду? Он указывал на время, когда члены бандитского клана спят без задних ног, когда у них нет сил. Он же спрашивал, что может стоять на пути у большинства, если они все вместе устремятся единым порывом? Этот шёпот бросал им вызов. Как они могут колебаться, когда с ними сам Ашур Ан-Наджи?!

Тьма превратилась в таинственный канал связи между духами. Пространство захмелело от перешёптываний с глазу на глаз, заряжённое неведомыми силами…

26

Но была и ещё одна сила, что действовала без всякой снисходительности, ради того, чтобы раскрыть секрет появления всей этой «манны небесной». Самаха раскрыл позорный скандал в самом сердце своего магазина. И вскоре заведующий складом всего клана, Дамир Аль-Хусейни, в ужасе закричал:

— Я не причастен, мастер, Аллах свидетель!

— Из склада украли больше половины товаров, — рассвирепел Самаха.

— Я невиновен, хозяин…

— Ты преступник, пока не докажешь обратное.

— Не губите того, кто жизнь положил на то, чтобы служить вам.

— У тебя есть ключи.

— Но я каждый вечер вручаю их вам.