Эпицентр

Я мог бы попытаться обойти его, но приказ был произнесён с таким расчётом, чтобы его услышали все кругом, поэтому остановился и заявил в ответ ничуть не менее громко, ещё и глаза закатил:

— Ну что за отделение! Один тугоухий, другой слепошарый! Федя, ты где курсанта увидел? Совсем со зрением плохо или в знаках различия не разбираешься?

Маленский шагнул вперёд и процедил:

— Встать в строй!

Я достал из кармана заточку, крутанул её меж пальцев.

— Ты с глазом определился уже? Правый? Левый? У меня инструмент с собой. Могу прямо сейчас всё в лучшем виде оформить.

Думал — ударит, но взгляд Феди скользнул куда-то к моему поясу, точнее — к висевшей на нём кобуре, и я не удержался от довольной ухмылки.

— Ага, при исполнении, угадал. Всё ещё хочешь подраться? Давай! Обещаю не стрелять, ты и так с должности вылетишь, как пробка из бутылки. Рискнёшь?

Маленский не рискнул; одно дело — за чужой счёт самоутверждаться и совсем другое — драку с бойцом дежурной смены затевать. Он отступил, я спрятал заточку обратно в карман.

— Ничего! — поддержал приятеля Боря. — Посмотрим, как он на вечерней тренировке запоёт. Я с ним сам рукопашным боем займусь!

— Если так, то это тебе петь придётся. Фальцетом, — предупредил я и с невозмутимым видом двинулся дальше. И пусть невозмутимость была насквозь показной, назад сдал не я; назад сдал Федя. Пустячок, а приятно. Как минимум до вечера победа осталась за мной.

После обеда заступил на дежурство, но сначала имел беседу с перехватившим у авточасти капитаном Городцом. Ничего утешительного по поводу расследования повторного нападения он сообщить не смог, только и без того паршивое настроение испортил.

— Такое впечатление, тебя не убить, а захватить собирались, — заявил он, закуривая папиросу. — Хотели бы убить — полоснули очередью. А тут не поленились трос натянуть.

— Скажете тоже! — фыркнул я. — Да нет шансов выжить после удара о трос на такой скорости!

— На такой скорости! — передразнил меня Георгий Иванович. — На такой скорости ночью будут нестись разве что совсем уж безмозглые обалдуи! А на обычной — поломало бы, конечно, но пожил бы ещё какое-то время после падения. Вопрос только — зачем?

Я невольно сглотнул.

— Вопрос, Георгий Иванович, в другом. Дело закроют?

Капитан развёл руками.

— Одно могу сказать: на комиссара ты впечатление произвёл, да и не захочет он своё детище под удар ставить.

— Детище?

— А кто, по-твоему, придумал всяким раздолбаям второй шанс давать? Мы — так, присоседились просто, идею его подхватили. Сам-то он всё больше поддержкой детских домов занимается. Финансирование выбивает, чтобы снятых с поездов беспризорников в приюты пристраивали и образование давали. Ну а потом — кого в институт, кого к нам. Много уже таких…

Городец вздохнул и махнул рукой.

— Ладно! Мы за тобой постараемся приглядывать, но и сам не зевай. Дело такое — можем не успеть.

Он двинулся прочь, но я его окликнул:

— А насчёт троса — может, за банальную аварию всё выдать хотели?

— Детективы почитываешь? — уточнил капитан, а после моего утвердительного кивка пожал плечами. — Может, и так. Первый раз под пьяную драку замаскировать пытались, второй — под несчастный случай. Странно это. Посидишь пока на Кордоне. Сдаётся мне, именно тут собака зарыта, не в Новинске.

Я молча кивнул.

Дальше я штудировал учебные пособия, выискивая второе дно в уже насквозь знакомых формулировках да играл в пинг-понг с Васей-футболистом. Захар, Иван и Данила Сигизмундович расписывали пульку за пулькой; всё шло в штатном режиме. По сравнению с выездами в Эпицентр — тишь и благодать.

— А ты бы с кем роман закрутил: с Валькой или Полинкой? — спросил вдруг Вова. — Я вот никак решить не могу.

— Тебе и не светит, — усмехнулся я. — Полина с пилотом любовь крутит, а насчёт Вали ты и сам в курсе.

— Да не, — отмахнулся мой сосед по комнате. — Светит или не светит — неважно. Ты бы кого выбрал?

Я немного подумал и решительно заявил:

— Валю.

— А чего не Полину? У неё такие ноги…

— Слушай, мне ли о её ногах не знать? Я ж с ней каждый день борьбу в партере отрабатываю! Ну а тут, допустим, у нас всё сладилось, и только я на ней устроился — раз! — треугольник, шея ногами зажата, а ноги мускулистые, не вывернуться… Ну чего ты ржёшь?

Вова отсмеялся и махнул рукой.

— Всё, Петя, убедил. Тоже Вальку выбираю.

— Ну что за молодёжь пошла? Одни бабы на уме! — возмутился Данила Сигизмундович. — Умолкните там уже, мы тут думать пытаемся!

— Не о чем думать, когда с тузами на мизере! — рассмеялся Захар. — Бери, короче!

Заместитель взводного недовольно скривился, и мы с Вовой решили лишний раз его не драконить. Мой сосед принялся отрабатывать финты футбольным мячом, я засел за очередное письмо Нине.

Уже заканчивал, когда в дежурку заглянул лейтенант Лысуха. Взводный пристально всех оглядел и вдруг спросил:

— Линь, какую скорость, говоришь, в прошлое воскресенье выжал?

Вопрос не понравился, но деваться было некуда, сознался как на духу:

— За сто сорок, господин лейтенант. Под горку…

— Под горку! — усмехнулся взводный. — Слышал, Данила Сигизмундович?