Эпицентр

Почти сразу последовала команда вернуться к прерванным занятиям, и я даже успел сдать пулемёт, когда примчавшийся лёгкой рысцой адъютант комбата велел предстать пред очи высокого начальства. В животе будто ледяной комок смёрзся, но деваться было некуда — побежал.

— И как тебе пополнение? — поинтересовался комиссар Хлоб у командира автобронетанкового дивизиона, и тон, которым был задан этот вопрос, не понравился мне категорически.

Холодный он был, а брошенный на меня взгляд — колючим и оценивающим. В прошлую нашу встречу комиссар держался совершенно иначе, и списать это обстоятельство на одно только присутствие других офицеров не получалось при всём желании.

Майор наморщил лоб, словно пытался припомнить, кто я вообще такой, затем проворчал:

— Молодо-зелено. Успел в задержании нарушителей со стрельбой поучаствовать, и не всё гладко там прошло, были нарушения. Но вот Макар Демидович весьма положительно о способностях бойца отозвался.

Комиссар даже не попытался скрыть удивления.

— Звонарь — и положительно? Быть того не может!

Комбат ухмыльнулся в усы.

— Ну, он в том плане выразился, что непременно бойца ассистентом на полставки забрал бы, пройди тот инициацию хотя б на десятом витке. А так — нерационально. Он-то всегда рациональность во главе угла ставит.

— Он-то — да! — недобро ухмыльнулся Хлоб и оглянулся: — Трофим Фёдорович! А вы что скажете?

Инструктор учебной части кинул окурок под ноги, растёр его подошвой и подошёл, начал обстоятельно докладывать о моих достижениях в области управления сверхэнергией. Отметил выносливость при работе на пониженных оборотах и мощность, почти достигшую тридцати четырёх киловатт, но я слушал его вполуха. Точнее — не слушал вовсе.

Мысли были заняты упущенной возможностью стать ассистентом доцента Звонаря. Понятно, что говорил тот в шутку. Ну а если бы нет? Если бы и вправду такой переход возможным оказался? Как бы тогда моё отношение к поручению Альберта Павловича изменилось? Я ведь не за страх, а за совесть с институтским консультантом сотрудничаю, так? Он ведь правильные вещи говорит и цели правильные декларирует. Я ведь и сам…

Но что там «я сам», додумать не успел, после доклада инструктора комиссар обратился к прапорщику авиадесантников.

— Николай Тарасович, а у тебя как боец себя зарекомендовал?

— Хорошо зарекомендовал, господин комиссар. В скором времени отличником-парашютистом станет и с пулемётом на «ты». Нам такие бойцы как воздух нужны. Думаю его на обучение новобранцев в части противодействия сверхспособностям поставить.

Хлоб задумчиво кивнул, потом остро глянул на капитана егерей и выстрелил в него резким вопросом:

— А что же — особому дивизиону такие бойцы без надобности?

— Хоть сейчас заберём! — отрапортовал капитан и, предвосхищая вполне резонный в этой ситуации вопрос, почему же не взял изначально, добавил: — Просто специфика нашей деятельности не столь близка…

Комиссар заставил умолкнуть его взмахом руки и воззрился на дознавателя.

— А как следственный дивизион? Имеются претензии к рядовому или чист как стекло?

Вот тут у меня дыхание и перехватило. Очень уж всё происходящее напомнило самый настоящий полевой суд. Пусть и неофициальный, но вердикт которого будет ничуть не менее обязательным для исполнения. А уж официального или нет — роли не играет.

Дознавателя прямой вопрос в восторг не привёл, но он не стушевался и заявил:

— Имеются основания полагать рядового причастным к убийству курсанта Мышека.

— Серьёзные основания? — позволил себе встрять в разговор капитан Городец. — А доказательства имеются? Улики?

— Исключительно косвенные, — спокойно сказал Олег Друза. — Но следствие ещё не окончено.

— Что скажешь, Линь, — обратился вдруг Хлоб непосредственно ко мне, — ты его убил?

— Невиновен, господин комиссар! — выпалил я без малейших колебаний.

И не соврал ведь: убить — убил, но вот виновным себя не считал. Каждый должен иметь право на самозащиту.

— Ну вот, рядовой утверждает, будто невиновен, — усмехнулся тогда комиссар Хлоб. — Какие у нас могут быть основания ему не доверять?

То ли дознаватель с ответом не нашёлся, то ли просто счёл за благо промолчать, получил приказ не тянуть и в самое ближайшее время оформить своё мотивированное суждение и взял под козырёк. Ну а мне наконец разрешили удалиться.

Пропотел за эти пять минут едва ли не сильнее, чем за десятикилометровый марш-бросок.

Как-то слишком много всего на меня за последнее время свалилось. И хоть посыл финального приказа комиссара Хлоба был предельно ясен и не мог не радовать, я весьма и весьма сомневался, что этого будет достаточно, дабы закрыть вопрос с убийством Казимира раз и навсегда.

После полигона заскочил в общежитие принять душ и переодеться, оттуда поспешил в столовую и ещё издалека приметил стоявших у входа в госпиталь курсантов комендатуры с Федей Маленским во главе.

Отделение дожидалось своей очереди или должен был дать отмашку старшина, подумал о этом и забыл, но не тут-то было. Федя мигом заступил на дорогу и скомандовал:

— Встать в строй, курсант!