Эпицентр

Я задумался, не стоит ли взять поправку, но в итоге понял, что это проблемы не решит, и перед выбросом раскрутил сверхсилу внутри себя энергетическим волчком. Заставлял вращаться её всё быстрее, быстрее и быстрее, пока не начало раскачивать меня самого. Тогда кинул быстрый взгляд на показания термометров и трансформировал внутренний потенциал в тепловое излучение, приложив все усилия к его правильной фокусировке.

Не могу сказать, будто результат превзошёл ожидания, и всё же положительная тенденция, как говорится, была налицо. На этот раз нагрелись секции с десятой по седьмую, при этом температура центральной подскочила сильнее прочих.

Воспрянув духом, я повторил попытку, затем сделал ещё несколько подходов. В результате, когда стрелка термометра центральной вставки достигла заветных трёхсот градусов, соседняя секция нагрелась лишь до ста двадцати пяти, а остальные и того меньше.

Увы, инструктора мои успехи нисколько не впечатлили.

— Зачётом тут и не пахнет, — проворчал Трофим Фёдорович. — Температура «семёрки» не должна превышать температуру воздуха более чем на десять градусов. «Восьмёрки» — на сорок, а «девятки» — на восемьдесят. Работай и не вздумай дистанцию сокращать. Приду — проверю!

У меня от услышанного чуть челюсть не отвисла.

Чего? Да как так?!

Я так не смогу! Точно ведь не смогу!

Неужто всё было напрасно и зачёта мне не видать не только по кинетической энергии, но и по тепловому излучению? Так ведь, неровен час, и за неуспеваемость отчислят!

Впору было расплакаться, но тут в голове сама собой возникла совершенно гениальная идея. Всё ровно как в поговорке о горе и пророке: если не получается нагреть лишь центральный элемент, то что мешает охладить до приемлемых температур остальные?

Я ведь прекрасно умею охлаждать и при этом контролирую процесс от и до!

Я — справлюсь!

И пусть расход энергии окажется едва ли не двойным, сейчас главное было доказать, что не безнадёжен. А отработать фокусировку ещё успею. Если уж на то пошло, мне её теперь до посинения отрабатывать…

Для начала я поддал жару, повысив температуру центральной секции на пятьдесят градусов выше требуемого и заодно подогрев, пусть и не так сильно, ближайшие к ней круги. Ну а затем восстановил внутренний потенциал и прибегнул к своему коронному трюку: не стал связывать тепловую энергию сверхсилой и вытягивать её вовне, охлаждая предмет и нагревая окружающее пространство, а погасил непосредственно на месте. Управление такой вот нейтрализацией шло едва ли не на уровне подсознания; вроде и практиковался не так много, но охладил лишь те элементы мишени, которые того требовали, и ровно настолько, насколько это было необходимо.

Я точно знал, какое количество сверхджоулей куда направить, и даже так очень скоро под своим кожаным одеянием упрел, поскольку действовать приходилось практически на грани моих невеликих способностей. Но — справился.

Полюбовался показаниями измерительных приборов, которые не поленился довести до первоначальных значений, избавился от защитного одеяния и выглянул из комнатушки.

— Трофим Фёдорович! — позвал я инструктора. — Готово!

Тот, на ходу дожёвывая бутерброд, подошёл, взглянул на термометры и даже крякнул от удивления.

— Не верю! — заявил он после секундного замешательства. — Руками прикладывался поди?

— Никак нет! — отмёл я эти подозрения. — Могу повторить!

Но инструктор только отмахнулся и потянул носом воздух, затем изучил показания измерительных приборов куда внимательней прежнего.

— Рассказывай! — потребовал он объяснений.

Я заколебался, не зная, стоит ли откровенничать и чем обернётся такое признание, но вовремя припомнил, как легко вывели меня на чистую воду с алхимической печью, и сознался:

— Сфокусировать зону нагрева не получилось, я просто внешние секции охладил.

— Чушь собачья! — взорвался Трофим Фёдорович. — Зачем тут, по-твоему, температура воздуха контролируется? Для таких вот умников, чтоб ты знал! О законе сохранения энергии слышал, неуч? Любое существенное охлаждение чугуна привело бы к нагреву воздуха, а тут не парилка, как сам видишь!

— Так я это… излишки энергии нейтрализовал…

— Как так — нейтрализовал? Ну-ка, покажи!

Я развернулся к мишени, сделал несколько глубоких вдохов и попутно обратился к сверхсиле, а затем разом понизил температуру центральной болванки до двухсот сорока градусов. При этом показания остальных термометров не претерпели изменений вовсе.

Трофим Фёдорович вновь крякнул и уточнил:

— Сложно расход энергии контролировать?

— Вообще нет, — сознался я. — И с выбором зоны тоже никаких проблем. Умею даже квас в кружке охлаждать, а стекло не затрагивать.

— Ну это, конечно, достижение! — фыркнул инструктор и позвал меня за собой: — Идём!

В одном из углов подвала был устроен примитивный маятник — просто под потолком на тонкой цепочке закрепили литую медную шишку, какие обычно используют для грузов в ходиках с кукушкой.

— Раскачай её, — потребовал Трофим Фёдорович и сразу прикрикнул: — Да не тянись ты рукой! Сверхспособности задействуй!