Эпицентр

Вторая утренняя тренировка с десантниками обычно не отнимала столько сил, после гимнастических снарядов и полосы препятствий мы получали оружие и бежали на полигон. А там не только стреляли, но и проходили слаживание, осваивали бой в городских условиях и штурм зданий. Несколько раз доводилось прикрывать отделение пулемётным огнём, и вроде зарекомендовал себя неплохо. И нет, с парашютом больше не прыгали. Это радовало.

На выезды меня пока не ставили, оставляя в оперативном резерве, а по сути, использовали в качестве мальчика на посылках. Погонял к Эпицентру с опечатанными пакетами и обратно, ещё время от времени отправляли к блокпосту на двадцать шестом километре. Неизменно ездил на экспериментальном мотоцикле с электрическим движком: и навык управления им отработал, и на топливе экономия вышла.

Но не могу сказать, будто остаток недели прошёл исключительно в делах и заботах: в дежурке тоже не один час проторчал. Играл в пинг-понг, осваивал правила преферанса, разбирался с мудрёными учебными пособиями, читал взятые в библиотеке книги и даже с разрешения техников пару раз наведывался в мастерскую, где в меру своих невеликих умений доводил до ума заточку, шлифуя и затачивая режущую поверхность, — исключительно для красоты, а никак не для практического применения. Сослуживцы посмеивались, конечно, но беззлобно; они подошли к этому моему увлечению с позиции «чем бы дитя не тешилось».

— Поговори с лейтенантом, — разве что заявил однажды сержант Козодой, — выбьет он тебе со склада нормальный нож.

— А мне? — тут же оживился Вова-футболист.

— А у тебя есть.

— Тю-ю! Ты ж сказал: нормальный!

Иван Черепица оторвался от листа, на котором записывал в пулю висты, и спросил:

— И чем наши плохи?

— Сталь — дерьмо!

Но диспут на эту тему так и не случился. Захар Козодой вдруг шикнул на спорщиков и подкрутил громкость негромко бубнившего до того радиоприёмника. Шёл выпуск новостей, диктор сообщил о том, что вооружённые силы Оксона и Средина вторглись на территорию Сленской республики, по поводу чего наш министр иностранных дел совместно с коллегами из Айлы и Лютиерии потребовал срочного созыва расширенного совета Лиги Наций, будто это могло хоть что-то изменить.

— Требуют они! — зло выдал сержант. — Глубокую озабоченность выражают!

Иван только плечами пожал и высказался в том духе, что республике с этого вторжения ни холодно, ни жарко, а Вова в противовес ему высказал идею о наступлении на Средин, пока его основные силы отведены от наших границ.

Споры были прекрасным средством скоротать время дежурства, но я очень скоро заскучал и вернулся к чтению. А вот где было не заскучать, так это на вечерних тренировках. Точнее даже — после них, когда десантники-новобранцы отправлялись на ужин и приходило время продвинутой группы, в которую, помимо четвёрки помощников прапорщика и меня, включили и остальных операторов из числа новичков; всего нас стало десять.

В субботу по итогам такого вот занятия, когда пропустил прямой в голову от Воронца, я секунд на двадцать выпал из жизни, а потом тоже двадцать, но уже минут медитировал, приводя в порядок измученный запредельной физической нагрузкой организм. Наверное, выглядел при этом не лучшим образом, и Полина даже предложила отвести меня в госпиталь, но Николай Тарасович грозно наморщил сросшиеся над переносицей брови и приказал не маяться дурью.

— Сам оклемается! — заявил он.

И да — я оклемался. Но после того как сдал бельё в прачечную и сходил в баню, до общежития в итоге едва доковылял. И надо ж такому случиться — у явившегося с дежурства Вовы оказались планы на вечер, просто поваляться на койке не вышло.

Нет, он не пригласил в гости барышню, и мне не пришлось освобождать комнату, соседу потребовалась компания для похода на танцы.

— Захар — человек семейный, ему не до танцулек, — пояснил Вова. — Иван на ночную рыбалку намылился. А из команды все мои на выезде, это я из-за дежурства игру пропускаю. Выручай!

Я не стал ломаться, с тяжким стоном поднялся с кровати, причесался и решил, что пора побриться и подстричься. Но это уже завтра. В Новинске.

Ну да — всё осталось в силе, завтра с самого утра я должен был отогнать мотоцикл на завод и забрать его уже после восьми вечера. Но мог задержаться в городе допоздна и приехать только к отбою. Увольнение же! Законный выходной!

Субботним вечером на улицах оказалось неожиданно многолюдно: одни куда-то спешили, другие сидели за выставленными на тротуар столиками, ещё повсеместно прогуливались под ручку парочки. И почти все — в штатском. Я растерялся даже. С формой и знаками различия всё куда проще, сразу видно, кто есть кто, а тут попробуй — разберись!

Вова то и дело здоровался со знакомыми, а я ощутил себя отрезанным ломтём. Понятия ведь не имею, что это за люди и чем дышат. Ёлки-палки, да я даже не знаю, где танцы устраивают! И если б сосед из комнаты не вытянул, то и не узнал бы вовсе!