Эпицентр

Оля переставила табуретку к кровати и села напротив меня.

— Одно радует, — заявила она после этого, — хоть о наших делах не растрепал.

— Точно? — поинтересовался я без всякой надежды.

— Когда Валька спросила, зачем же тебя в таком случае сюда отправили, ты уже лыка не вязал. Начал лепетать, что вас с Казимиром хотели развести, а тут у нас кадровый голод, вот и откомандировали ещё до убийства. Ну а потом отрубился. Валька тебя в чувство привести так и не смогла. Ей с утра на дежурство, ну и попросила приглядеть, даже таблеток каких-то оставила на случай, если совсем плохо станет.

— Да я вроде ничего…

— Ничего? Петя, ты совсем дурак? Ты же в убийстве признался! Что теперь делать собираешься?

Накатило раздражение, и я зло выдал:

— Тебе-то какая печаль?

Оля замахнулась, намереваясь ответить очередную пощёчину, но лишь горестно вздохнула и махнула рукой.

— Как есть дурак. Петя, у меня на тебя планы вообще-то были. Альберт Павлович уверил, что с тобой можно работать, а теперь все задумки прямиком псу под хвост отправятся. Ты понимаешь, что Валя подумает-подумает, да и расскажет о твоём признании кому следует? Необязательно, конечно, но может ведь и рассказать!

Я зажал голову в ладонях и простонал:

— Да и пусть! Это лишь слова! Я просто пытался произвести впечатление на девушку! Лизавета Хорь сказала, будто молоденьким барышням нравятся негодяи, вот и решил себе убийство приписать!

— Когда это она такое тебе сказала? — прищурилась Ольга.

Соображал я не лучшим образом, пришлось даже напрячься, но припомнил-таки.

— В понедельник дело было! Вчера! — Я кинул взгляд на окно и поправился: — Уже позавчера. А подробности убийства за время допросов узнал, тут тоже не подкопаются. Да ведь?

— Сгодится. На этом и стой. Не вздумай только Вальке ничего доказывать, сам эту тему не поднимай. Сделай вид, будто ничего не помнишь, — посоветовала брюнетка и указала на дверь. — А теперь беги, а то на построение опоздаешь.

Я чуть ли не вывалился в крохотную прихожую, там уселся на пуфик и обулся, потом спустился по лестнице чёрного хода и поспешил к общежитию. Не опоздал, успел и зубы почистить и побриться. Ну и в полевую форму переоделся, поэтому на фоне сослуживцев ничем не выделялся, сержант Козодой никаких признаков вчерашней попойки не заметил, обошлось без нотаций и взысканий.

Но то — на построении. А вот на тренировке я впервые за долгое время не выполнил норматив даже близко. Ещё и вывернуло от натуги, ладно хоть от площадки в кусты отбежать успел. Боря с Федей презрительно заржали. На них даже не глянул, не до того было.

— Съел чего-то, Николай Тарасович, — пояснил я, перехватив раздражённый взгляд прапорщика.

— Ещё раз так накушаешься, — заявил тот в ответ, понизив голос, — марш-бросок в противогазе тебе будет обеспечен. Уяснил?

— Так точно!

Ладно хоть ещё в учебной части меня, как и вчера, особо не нагружали, успел даже в перерыве несладкого чаю напиться, тогда худо-бедно полегчало. Ну а дальше — втянулся. На второй тренировке уже как-то легче было, да и очередной выезд к Эпицентру никаких неприятных неожиданностей не преподнёс.

Фома даже попенял в конце смены:

— Как тебя за руль посадили, так только сюда и мотаемся. То ли дело раньше — через день в свободном патруле!

— Съездил я раз с тобой в свободный патруль, — отшутился я. — Спасибо, больше не хочется.

Пулемётчик заржал.

На вечерней тренировке десантники так и сверлили меня любопытными взглядами, потом Карп не выдержал и спросил:

— Ну и как Валю проводил, успешно?

Ответ был у меня заготовлен заранее, выдал его безо всякого смущения:

— Нормально проводил. Чая попил.

Полина и Глаша переглянулись и захихикали.

— Да ну вас! — отмахнулся я. — Не было ничего! У неё соседка с дежурства вернулась, чаем всё и ограничилось.

На том все и отстали — все, кроме Николая Тарасовича. Прапорщик, памятуя о моём непотребном состоянии утром, задал такой темп, что под конец тренировки я даже «му» сказать не мог, до того вымотался. Но слабину давать не стал, посидел, помедитировал и поплёлся на полигон. Не дело развитие сверхспособностей забрасывать — и без того куда-то не туда развиваюсь, всё больше мышцу качаю да с оружием упражняюсь. А я ведь — оператор, без пяти минут сверхчеловек!

Но, конечно же, это всё были просто отговорки. Чувствовал я себя откровенно паршиво, и топать на полигон заставили отнюдь не сила воли и сознательность, а неуверенность и страх. Я попросту боялся идти в общежитие. Нет, комендантский патруль по запросу следственного дивизиона и тут меня отыщет, но шансы наткнуться на них по возвращении в комнату возрастали многократно. И пусть, вполне вероятно, допроса не избежать в любом случае, я намеревался этот момент предельно оттянуть.

В том не было никакого хитрого расчёта, просто некоторые склонны откладывать неприятные дела напоследок, и я был из их числа.