ЭпидОтряд

— Ваш поезд в недостойном состоянии, — объяснила жрица. — Много работы, повышенный износ, малочисленный персонал. Духи машин печальны и слабы. Я зажгу ярче свет Омниссии.

— Это хорошо! — баллонщица все же решила, что это скорее добрая новость. — Я рада!

— Я тоже.

Теперь Ольга, наконец, могла рассмотреть жрицу механического бога внимательно и без спешки. Механистка (а может механисса или черт его знает, как там правильно) была чуть выше земной девушки. Детали ее сложения (хотя наверное правильнее сказать конструкции) разглядеть не получалось из-за простого красного балахона, ниспадающего до пят. С одной стороны вид жрицы вызывал улыбку и прочные ассоциации с детским кино — металлические руки и голова казались нарочито простыми, ни маркировок, ни сложных соединений и деталей как, например, у терминатора. Гладкий металл и стекло, заполированные швы, гофрированная резина в суставах, прямо какой-то Железный Дровосек, только небольшой и очень аккуратно сделанный. С другой… пластика Дженнифер, едва заметная инерция движений, легкий скрип металла под ногами, свидетельствующий о солидном весе, все это было крайне далеко от игрушки и киношного реквизита.

А еще, насколько помнила девушка, где-то под плащом скрывается щупальце с когтями, которое очень ловко прожигает мозги.

— Ты починила, этот… как его… — Ольга сморщилась, пытаясь вспомнить.

— Гиперзвуковой резак с рабочей частью из магнитострикционного материала, — уточнила Дженнифер. — Нет, я демонтировала основу и заменила его на акустическую отвертку. И еще я привезла с собой магнит.

— Да, точно, второй же магнит, — улыбнулась Ольга.

— Садись, — Дженнифер показала на клубок проволоки с торчащими палками. Ольга сначала не поняла, затем наклонила голову и поняла, что под определенным углом вязанка смахивает на стул.

— Так это ты меня вызвала? — спросила девушка, осторожно садясь. "Стул" выглядел подозрительно и опасно, казалось, что в любую секунду в тощий зад воткнется острый конец проволоки.

— Да. Я провожу инвентаризацию. Оцениваю эффективность молитв и последовательность ритуалов. Нашла в логах запись о хирургической операции. Базовые аугментации послушников не отличаются выдающимся качеством. Вероятно, твоя функциональность частично восстановлена, однако сопровождается дискомфортом и побочными эффектами. Это так?

— Да, — Ольга хотела всхлипнуть в приступе саможалости, но сдержалась. — Больно. Все время больно. И давит на глазницу. И чешется.

— Я так и думала.

Дженнифер нависла над сидящей пациенткой и вдруг замерла, издавая модулированное жужжание. Линия "рта" запрыгала острыми пиками. Ольга съежилась, подозрительно глядя на жрицу.

— А что ты делаешь? — осторожно спросила девушка спустя минуту или две.

Дженнифер пожужжала еще немного и внезапно ответила:

— Молюсь.

— А я думала, проверяешь глаз, — разочарованно протянула пациентка.

— Это одно и то же, — бодро уточнила жрица и коснулась висков Ольги теплыми твердыми пальцами. — Сохраняй неподвижность. Говорить можно.

— Одно и то же?..

— Да. Мы служим Омниссии, и наша служба есть работа. Все, что делается с почтением и уважением, есть служение Машине, всякая молитва Ему есть деяние во славу Его.

Ольга не очень поняла эту тираду, но рискнула уточнить:

— И когда я включаю свет, я тоже молюсь… Машине?

— Нет. Ты просто включаешь свет. Но когда нужно починить реостат, это молитва, воплощенная в действии. Или действие, которое само по себе есть молитва. Сложно объяснить, — вдруг пожаловалась Вакруфманн. — Человеческий язык очень беден. Скудный набор символов, ограниченный понятийный аппарат.

Ольга подумала, что вроде ничего сложного, все звучит логично и вполне в русле всеобщей повернутости на религии. Но решила оставить соображение при себе и уточнила:

— Я ничего не чувствую. Так и должно быть?

— Да.

— А что там?

— Грубая работа. Старательная, но безыскусная. Низший уровень поклонения, функциональность без изящества и красоты.

— Красоты… — повторила девушка. — А я думала, у вас не про красивое…

— Кого ты имеешь в виду, говоря "у вас"? — Вакруфманн по-прежнему касалась ольгиной головы.

— Ну… вас, тех, кто служит Омниссии.

— Мы любим красоту. Мы ценим красоту, — Ольге показалось, что синтетический голос жрицы стал чуть жестче и строже. — Но это другая красота. Она во многом совпадает с пониманием обычных людей, не благословленных Омниссией, однако выходит далеко за рамки этого понимания.

И снова Ольга хотела возразить, но девушка буквально схватила себя за язык.

Дженнифер убрала руки, выпрямилась, глядя на девушку зелеными окулярами.

— Микродвижения мышц лица и шеи свидетельствуют о проговариваемых словах. Ты хочешь что-то сказать, однако молчишь. Из этого я заключаю, что ты полагаешь слова неуместными. Как правило, люди молчат из соображений такта или страха. Возникшая между нами эмоциональная связь определяет более низкий порог коммуникативных допущений. Таким образом, я полагаю, ты хочешь что-то сказать, но боишься. Это связано с публичной казнью дезертира, состоявшейся три дня назад?