ЭпидОтряд

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь фоновым звуком работы всяких приборов, которыми была напичкана обитель техножрицы. Ольге казалось, что сейчас у нее закипят мозги. Девушка чувствовала себя как на экзамене.

— Я не понимаю, — призналась, наконец, она. — Ладно, пусть не запрет, а предупреждение. Нет слова "ересь" и не написано прямо, что "нельзя". Но все равно, получается, канонично сказано, что ксеновские механизмы фу и бяка. Так в чем разница?

— Все очень просто. На той же Вальгалле есть пословица "Shtudirat an meian oshibkritt".

Слова показались чем-то знакомыми, но пытаться разобрать их было слишком тяжело, требовалось переключить мозги с прежней задачи на новую. Вообще Ольга часто ловила себя на том, что, несмотря на явную "франко-германскость" готика и его ответвлений, в словах и фразах часто проскальзывает нечто славянское. Наверное, русский тоже был одним из прародителей современных языков Империума.

— Хольд изучала технологии эльдаров не для того, чтобы воспроизвести их. И не ради удовлетворения личного любопытства. Но для того, чтобы понять, в чем суть их отклонений от Истинного Пути. Чтобы самой не сотворить извращенные машины при создании механизмов аналогичной функциональности. Нельзя придерживаться эталона, не понимая концепцию ошибки. Если прибегнуть к простой аналогии — так ребенок учится писать. Грамотность и помарки следуют рука об руку. И правописание постигается лишь с выработкой навыка, с пониманием и осмыслением ошибок.

— Умный учится на чужих ошибках, дурак на своих, — не задумываясь, процитировала Ольга.

— Верно! А Хольд, как ты заметила, показана очень умным магосом, не так ли?

— Погоди, но почему она тогда не объяснила все это лордам-рыцарям Зуэна?

— Потому что она была горда, упряма и самонадеянна. В этом трагедия магоса Хольд и всей системы Зуэн. И основа сквозного сюжета. "Рыцари" — история не пафосного превозмогания, хотя и его там хватает. Это повесть о трагической ошибке взаимного непонимания, когда Ритуал был некритично противопоставлен Знанию, а Знание оказалось слишком спесиво, чтобы снизойти до коммуникации.

— То есть беда Зуэны произошла от того, что две силы просто отказались друг друга слушать?

Ольге понадобилось некоторое время, чтобы осознать тот факт, что в "Рыцарях мира Зуэн" герои не настолько черно-белые, как в доступных ей имперских развлекательных передачах Маяка.

— Это выдуманная история, — на всякий случай, напомнила Дженнифер. — Однако повесть весьма поучительна и назидательна для юных жителей миров, находящихся под дланью Марса. Она учит, что когда наше превосходство перерастает в высокомерие — последствия могут быть разнообразны. Они могут даже не привести к катастрофе. Но хорошими не бывают никогда.

Ольга снова глубоко задумалась. Дженнифер терпеливо ждала. Зависший над ее левым плечом сервочереп трудолюбиво плел из проволоки "косичку" будущего кабеля, металлические пальчики двигались с невероятной скоростью и точностью. Жужжал большой агрегат в углу, похожий на выпотрошенный холодильник в который забили кувалдой барабан от стиральной машины с вертикальными прорезями.

— У меня еще вопрос, — наконец решилась Ольга. — Насчет Марса…

— Ты можешь его задать, но вряд ли я успею ответить до того момента когда тебе придется вернуться обратно, — заметила Вакруфманн. И добавила поощрительно. — Твои вопросы интересны, они требуют обширных, комплексных ответов.

— А чем вы отличаетесь от Империи?

Дженнифер немного помолчала, прикрыв оптические линзы. Затем уточнила:

— Ты хочешь узнать, в чем различие между Империумом и Марсом?

— Ну… да, — склонила голову Ольга и сдавленно, торопливо выдала. — Вы как-то поприличнее выглядите, хотя тоже с тараканами… Вы вроде бы за прогресс и знание, но странно, непривычно. Знание с молитвами. Общение с ритуалом. И Машина жаловался, что с ним не общаются, а молятся, и ему это не нравится. Вот…

— Это не вопрос, — констатировала Дженнифер. — Это скорее запрос на серию образовательных лекций, в которых следует рассказать об истории, культуре Марса. О принципиальных различиях в подходе к собиранию и структуризации знаний. О концепции разделенного человечества, которое держит в разных руках адаптивность и консерватизм. И многом ином. Я обдумаю, как просветить тебя наилучшим образом, но это случится не сегодня. Задай иной вопрос. Более короткий.

— Ну… ладно.

Ольга приободрилась. Дженнифер воспринимала ее абсолютно серьезно и, кажется, действительно хотела поделиться знаниями. Как Священник, только лучше. Совмещая лекционы монаха и шестеренки, вероятно, удастся как можно скорее составить в голове полный образ двойной империи людей и механикусов. А там, быть может, и найти в ней место получше для себя…

— Я вот чего спросить хотела еще, — начала Ольга. — Так вот, насчет Омниссии… Он, Машина, Бог-Машина, это все одно и то же?