Эпидемия

Не о том я говорил с Маргаритой Марковной. Надо было вот о чем спросить: не требуется ли им какой-нибудь, скажем, гробокопатель? Хотя нет. Даже если бы и требовался! В пределах города, как я от нее узнал, все кладбища сейчас закрыты, простых смертных хоронить там запрещено. А до новых погостов можно добраться опять-таки только с помощью телепортации.

Впрочем, в их фирме еще имеется катафалк для клиентов с предрассудками, сам видел. Но ведь и шофером не устроишься, с автомобилями, напоминаю, у меня тоже отношения натянутые, машину водить не умею.

— Станислав Казимирович, — обращаюсь я в тоске к другу детства. — А двери когда убирать будем?

— Где-то через недельку…

Стало быть, времени у меня — всего ничего. Нужно ведь не просто найти работу, нужно еще, чтобы она располагалась в зоне досягаемости пешкодралом.

Стасу и самому неловко. Посетителей по-прежнему нет. Хмурится, покряхтывает. Наконец подходит ко мне, возлагает руку на плечо.

— Давай-ка пойдем потолкуем…

И, провожаемые понимающими взглядами Тохи и Таси, мы удаляемся в его тесный кабинетик. Там Стас извлекает из сейфа початую стеклянную фляжку коньяка и пару крохотных яшмовых рюмочек, наливает мне, потом себе. Негромко чокаемся.

— Ты пойми… — помявшись, заводит он проникновенную речь. — С дверьми это ведь не я придумал. Мы целиком зависим от фирмы-производителя. А там кто-то шибко умный нашелся… Рекомендуют убрать.

— Рекомендуют? — с надеждой переспрашиваю я. — Или приказывают?

— В данном случае это одно и то же, — ворчливо отзывается Стас. — Не хочется мне тебя терять, — признается он. — Не потому что ты работник хороший! Работник ты, между нами, хреновенький… Просто потому что… Короче, сам понимаешь почему…

Угрюмо киваю. Как-никак в одном дворе росли.

— Все-таки решил увольняться? — отрывисто спрашивает Стас.

— Ну а что делать?

Станислав Казимирович приглушенно рычит и вновь наполняет рюмки. Длинное узкое лицо, унылый нос, усики перышками. И тоже, наверное, католик. Такой же католик, как я православный.

— Ты на котором этаже живешь? На двенадцатом?

— На десятом…

— Лифты демонтируют — пешком подыматься будешь?

— Лифты?.. — пугаюсь я.

— Запросто! Новые дома видел? Там даже пролетов нет лестничных… Не предусмотрены.

С судорожным вздохом выцеживаю вторую рюмку, бессмысленно верчу ее в пальцах.

— А знаешь что? — бодро предлагает Стас. — Примем-ка мы сейчас с тобой по третьей — для храбрости, вернемся в торговый зал, возьмешь ты телик…

— Даже не думай!

— Бесплатно и насовсем! — Он повышает голос, воздев при этом длинный указательный палец, и слегка выкатывает бледно-голубые, почти бесцветные глаза. — Приз за отвагу! А? Выставочную модель подарю… А хочешь, я тебе зарплату повышу? Ну не в два раза, конечно, но…

— Прямо бес-искуситель… — криво усмехаюсь я.

— Ну! — живо подхватывает он. — Кого ж мне еще искушать-то? Только тебя! Я — бес, ты — праведник. В преисподней нам знаешь какие бонусы за каждого праведника причитаются?..

— Погоди-ка… — Я отставляю пустую рюмку. — А ты где про бесов услышал?

— Да Тоха рассказал, как тебя там сегодня в сквере просвещали…

А какие еще варианты? Поступить охранником в тот погребок, где мы обычно обедаем? Кто меня туда примет? Ни навыков, ни подготовки… Кроме того, у охранников свой профсоюз, человеку со стороны лучше и не соваться…

Да, мама, обложили твоего сына со всех сторон, податься некуда. Двери вон демонтируют, лифты…

А собственно, что меня останавливает, кроме страха? Принципы? Какие, к черту, принципы, если сам теликами торгую! А уж если взять на вооружение безумную версию дамы из сквера… Изящная, кстати, версия! Раньше люди продавали душу дьяволу, а теперь, выходит, сами платят за то, чтобы приобрести орудие самоубийства и добровольно отправиться в ад. А я, весь такой чистенький, им в этом способствую…

Правда, есть еще не менее безумная версия Маргариты Марковны… и публичное заявление патриарха…

Станислав Казимирович тем временем решительно разливает коньяк по рюмочкам.

— Собрался! — командует он. — Встать! Смирно! Локоток!..

Мы встаем, лихо по-гусарски отставляем локоток и выпиваем по третьей.

— Ну?!

— Хрен с тобой… — обессиленно выдыхаю я. — Убедил…

* * *

— Господа! — с пафосом провозглашает Стас, распахивая дверь кабинетика. — Позвольте всех поздравить!

Тоха с Тасей видят наши лица и мгновенно догадываются, что случилось. Оба вскакивают, разражаются аплодисментами, а Тася вдобавок испускает тоненький ликующий вопль.

— Позвольте приступить к церемонии! — вдохновенно объявляет Стас. — К посвящению, так сказать! Ко введению во храм телепортации и причислению к лику бесов…

Аплодисменты и вопль повторяются. Станислав Казимирович подводит меня к стеллажу, на коем возлежат самые что ни на есть крутые телики.

— Выбирай!

— Можно я? — умоляюще просит Тася. — Он же сейчас самый дешевый выберет!..

— Ладно, грабьте… — ухмыляется Стас.