Читаем Эоловы арфы полностью

Виллиху придавала решимости мысль о том, что противник не знает численности его отряда. Ведь вполне возможно, что их принимают за разведку. Он считал, что все же стоит рискнуть, ради острастки пруссакам.

Авангард уже преодолел подъем, но едва он скрылся за перевалом, как вдруг раздался окрик: "Стой! Кто идет?" Ясно было, что авангард напоролся на полевой караул противника. Тотчас сообразив это, Энгельс выхватил шашку и бросился вперед, в кромешную тьму: ведь в авангарде лишь десять студентов. За спиной он услышал чей-то возглас: "Погиб адъютант!" - и в ту же секунду впереди блеснули вспышки и раздался залп. Одна пуля прошелестела у Энгельса над головой, и две - справа. Авангарду надлежало броситься на рядом находящегося врага, как было заранее решено, со штыками наперевес, а он вместо этого ответил стрельбой. Грохот пальбы удвоился. И тут случилось непредвиденное и непоправимое: струсили баденские драгуны. Они дружно повернули коней назад и, хлеща их плетьми, смяли первые пять-шесть рядов колонны. Потом, когда Энгельс об этом узнал, он понял, что именно бросок вперед спас его, в противном случае он первым был бы сбит драгунами и растоптан копытами их ошалевших коней, как это случилось с тем штабным офицером, который заступил его место в строю.

А сейчас в первой колонне началась сумятица, усиливающаяся тем, что по ней открыли огонь внезапно появившиеся конные караулы пруссаков. В слабом свете начинавшегося утра Энгельс видел, как в полном беспорядке отряд рассеивался по полю молодой ржи. Падали и кричали раненые, всюду валялись ружья, шапки, ранцы. Пули свистели со всех сторон. Энгельс понял, что вторая колонна открыла огонь по головному отряду, по своим. Подхватив с земли чье-то ружье и размахивая шашкой, он бросился прямо под пули второй колонны, крича во все горло:

- Болваны! Своих побьете! Прекратить!

Тут случилась еще одна неожиданность. Пятиконные орудийные упряжки, как и драгуны, тоже начали разворачиваться обратно, развернулись и, опять-таки подобно драгунам, смяли вторую колонну и развалили ее. Огонь по своим прекратился, но теперь смятение приобрело уже всеобщий характер.

Энгельс повернулся и снова побежал вперед. Там, впереди, ругаясь и размахивая руками, Виллих носился по полю на коне, собирая разрозненные группы волонтеров.

- Позор! - кричал он. - Ничтожества! Трусы!

Но странное дело, вместо того чтобы воспользоваться паникой противника и довершить его разгром, обратить в бегство - а Энгельс видел, что для этого достаточно одного эскадрона кавалерии или сравнительно плотного оружейного огня двух-трех стрелковых рот, - вместо этого пруссаки прекратили всякий огонь и поспешно скрылись. "Право же, они не большие герои, чем наши!" - горько усмехнулся Энгельс.

Стало совсем светло. Оказалось, что в отряде всего шесть человек раненых. Безансонская рота первой пришла в себя. Быстро собрали брошенное оружие и снаряжение. В свете утра, когда всем стало ясно, что отряд ребячески смалодушничал, что угроза была сильно преувеличена, многим сделалось стыдно и тошно.

Но думать о дальнейшем движении вперед теперь не приходилось: и фактор внезапности утерян, и дух уже не тот. Отряд был построен и медленным, усталым шагом двинулся назад, в Нейтхарт. На всякий случай сзади следовало прикрытие.

Виллих спешился и шел с отрядом прикрытия. Тут же был и Энгельс. Они долго шагали молча. Потом Виллих мрачно сказал:

- А где же, черт бы его побрал, батальон Клемента?

Энгельс невесело пошутил:

- Должно быть, он и в самом деле пошел в наступление через тот Фридрихсталь-вюртембергский.

Снова помолчали, и снова первым заговорил Виллих:

- Могу сказать тебе честно, что в сегодняшней неудаче больше всех виноват я. Ночной бой - это очень сложное и трудное дело, у него кое в чем совсем иная психология, чем у дневного, и к нему надо было готовить отряд заранее. А я этого не делал.

- Ничего, - попытался утешить командира Энгельс. - Отряд, слава богу, цел и почти невредим. А урок этот пойдет на пользу. Нет иного способа приобретения военного опыта, как только в боях и неудачах.

Нейтхарт миновали не останавливаясь, а когда вошли в Шпёк, то с запада, со стороны Фридрихсталя, вдруг донеслась перестрелка.

- Видно, это проснулся Клемент, - сказал Энгельс. - Надо бы поддержать его фланговым ударом. Это поможет и нашим солдатам оправдаться в собственных глазах.

- Хотя он и не заслуживает того, - тяжело вздохнул Виллих, - но ты прав. Бери две роты и двигай.

- Есть!

У волонтеров, выделенных для удара, действительно было заметно желание оправдаться за недавнюю оплошность, но едва роты расстались с отрядом и свернули на идущую вправо дорогу, как им встретился вестовой офицер от Клемента. Тот сообщал, что батальон под давлением превосходящих сил противника отступает, держа направление на Бланкенлох. Энгельс хотел было сказать, что, мол, ни на что другое мы и не рассчитывали, но вспомнил конфуз своего отряда и вовремя осекся. Вместо этого спросил:

- Почему вы не поддержали нас полтора часа назад?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное