Енот-потаскун

Совсем хорошо. Такого со мной точно никогда еще не было. Если чувствовал явный, ничем не прикрытый интерес, сам целовал. Или же наоборот игнорировал, делая вид, что не заметил, как с Ленкой. Но вот так буквально на шею еще никто не вешался.

Отцепив ее от себя, я поинтересовался, вытаскивая из сумки карточку и ручку:

— Ира, у тебя с головой все в порядке? А с ушами? Ты вообще слышала, что я сказал? Или не в состоянии понять, что кому-то можешь быть не интересна? — посмотрев на часы, я расписался за сегодняшнее занятие и хотел отдать ей карточку, но передумал. — Осталось десять минут, будем считать, что закончили. Карточку отдам в офис, другой инструктор тебе позвонит. Счастливо!

Вышел, хлопнув дверью, тут же тормознул маршрутку. За много лет я сделал для себя вывод: некоторые марки машин — это диагноз для владельца. Не на сто процентов, конечно, но с очень высокой долей вероятности. И Мазда в том числе.

Игорь взял трубку с первого гудка.

— Ты в офисе? — спросил я, выгребая из карманов мелочь за проезд. — Сейчас подъеду. Минут через двадцать.

— Проблемы? — насторожился он.

— Есть маленько.

Выслушав меня, Игорь с недоумением оттопырил губу.

— Я не понял, ты из-за такой херни собираешься увольняться?

— Насколько я помню, ты сам сказал: еще одна замена инструктора — и на выход.

— Тут другая ситуация. Мать твою, Антон, вот чисто интересно, что ты такого делаешь, что они все к тебе липнут?

— Ничего не делаю. Хочешь верь, хочешь нет. Извини, но просто уже задолбало. К тому же у меня девушка.

— И ей это не нравится? — Игорь скептически хмыкнул.

— Это мне не нравится. Раньше был не против, а теперь на хрен упало. Давай так, заявление я сейчас напишу, а Владимирскую до конца откатаю, с ней все нормально.

— Еще бы не было нормально. Это моя жена.

— Марго? — у меня аж челюсть отвисла. — Мог бы и сказать.

— А зачем?

— Ну… не знаю. А сам чего ее не учишь?

— Я что, самоубийца? — он рассмеялся. — Попробовал как-то, так она от меня чуть не ушла. Ладно, Антох, пиши заявление. Жаль, но что делать. Если адекватные клиенты будут, можно их к тебе отправлять частным порядком?

— Конечно. И чиниться приезжай.

Мы пожали друг другу руки, я написал заявление об увольнении и отдал его Ленке вместе с карточкой. Вот еще один плюс — больше ее никогда не видеть.

— Ну, может, и правильно, — пожал плечами отец.

Я ковырялся в двигателе, а он стоял рядом. О настоящей причине я ему говорить не стал. Сказал, что достали тупые девицы.

— В один прекрасный момент понимаешь, что мир не переделаешь, — я захлопнул капот и снял перчатки. — Выхлоп не адекватен приложенным усилиям.

— Понимание этого приходит с возрастом. Помогать стоит тем, кто об этом просит. Ты же ездил с мужиками после аварий, им это реально надо было. Если что, я тебе клиентуры подброшу побольше, чем в школе. И с налоговой делиться не обязательно, — он подмигнул. — Как Наташа?

— В порядке.

— Привет передавай.

Не успел отец на три шага отойти, зазвонил телефон. Легка на помине.

— Антон, ты где?

Достаточно было трех коротких слов, чтобы внутри тревожно заныло.

А у тебя-то что произошло, мыш мой драгоценный?

— В сервисе.

— Я заеду?

— Случилось что-то?

— Даже не знаю.

— Давай, жду.

Почему-то первое, что пришло в голову, — беременна. Как раз месяц с концерта в «Лисе». Таблетки ей по каким-то медицинским соображениям принимать было нельзя, так что приходилось грустно-резиново. И все же несколько раз позволили себе рисковое удовольствие. А за удовольствия — что? Приходится расплачиваться. Впрочем, меня бы такой расклад нисколько не огорчил. Хотя — как и сказал отцу — предпочел бы, чтобы это вышло не случайно.

Черт, наверно, так я даже Деда мороза в детстве не ждал. Ирка со своей нелепой любовью отошла куда-то в параллельную вселенную. Делать было нечего, перебрал весь инструмент, потом пошел помогать Генке, чем изрядно его удивил. Наконец красный Матиз вполз в ворота и с двадцатой попытки припарковался задом у ограды.

На этот раз мы были не в боксе, а прямо у всех на виду. Я обнял ее, поцеловал.

— Что случилось, мышик?

— Меня уволили, — вздохнула Наташа, уткнувшись носом мне в грудь.

Разочарование и облегчение в одном флаконе. Я не удержался и фыркнул.

— Чего ты ржешь? — обиделась она. — Я серьезно.

— Прости. Но меня тоже. Ну, точнее, я сам ушел.

— Формально я тоже сама. Но…

— Кофе будешь?

— Буду.

Я принес два стакана, мы сели на скамейку, и тут же к автомату мимо нас началось настоящее паломничество. Ну разумеется, всем было интересно взглянуть, кого там Енот-младший за ручку держит. Даже Оксанка из магазина промелькнула, хотя у них там был свой автомат.

— У нас смотровые два раза в день кварцуют, — рассказывала Наташа. — По пятнадцать минут. Наш законный перерыв на чай-кофе-потанцуем. А Катерину вечно бесило, что мы с Ольгой болтаем.

— Это которая ваша начальница с грустной женской болезнью? — уточнил я.