Энигмастер Мария Тимофеева

– Синдзю-кайдзю, – пробормотала Маша, поеживаясь от холода.

– Что ты сказала? – удивился Гена.

– Так, местная скороговорка… Продолжай пожалуйста.

– Продолжаю. Наши японские коллеги оказались не в теме. У них там традиционно непростые взаимоотношения между службами, а Япония – страна традиций…

– Да, я об этом слышала краем уха, – фыркнула Маша.

– Однако в прибрежной зоне что-то действительно есть. И ты это скоро увидишь.

– Мне понравится? – спросила Маша недоверчиво.

– Сам бы хотел знать, – честно признался Гена. – Но ты должна быть уверена: мы рядом, и случись что, мы тебя вытащим.

– Это вы там висите на черно-желтой платформе с резервными батареями?

– Нет, – сказал Гена немного озадаченно. – Ты же знаешь, Тезаурус не пользуется черно-желтыми гравиплатформами. Исключительно фиолетовыми. А зачем там батареи?

– Понятия не имею… Люди, кто-нибудь скажет, что происходит?!

– Машечка, – строго проговорил Пармезан. – Мы лишь прикрываем тебя. Но мы далеко, а ты – на самом острие. Это ты должна нам сказать, что и как.

– Ладно, – вздохнула Маша. – Надеюсь, скоро все закончится. А то здесь холодно, сыро, я уже озябла и боюсь простудиться.

– Собственно, вот… – начала было Стася Чехова и пропала.

Примерно в сотне метров от берега вздыбилась огромная черная волна. Казалось, белесым пенистым гребнем она достигала небес. Из темно-синего матраца туч хлестали молнии, словно волна их притягивала. Повсюду, насколько хватало глаз, море кипело.

«И все равно это не цунами», – мелькнуло в голове у Маши.

Из моря величественно, медленно, о-о-очень медленно выходило Гигантское Чудовище.

Действительно Гигантское и действительно Чудовище. Дай-Кайдзю. Нужно было обладать нездоровой фантазией, чтобы назвать эту гору Утесом, а уж тем более Жемчужным.

«Все-таки Годзилла», – подумала Маша с громадным облегчением.

Больше ни о чем думать она не могла, потому что по мере того, как чудовище поднималось, точнее даже – вздымалось, восставало над бурлящей водой и никак не могло восстать во весь свой рост, мысли рассеивались туманными облачками, голова делалась пустой и гулкой внутри, как старинный медный глобус. Убежать? Да пожалуйста!.. Все свершалось величественно, грандиозно, ме-е-едленно. На то и камманна. Кто знает, возможно, пирамида Хеопса строилась быстрее, чем Гигантское Чудовище выбиралось на берег.

И дело было даже не в том, что ноги отказали. Хотя и они – тоже.

Маша не собиралась убегать.

Не затем она тут очутилась, чтобы в самый интересный момент вдруг пуститься наутек, пища от испуга.

– Мы видим! – потусторонним шелестом доносился из браслета голосок Стаси Чеховой. – Мы все видим! Как классно!..

И озабоченная реплика от Пармезана (такого ничем было не прошибить, а безопасность сотрудников входила в его прямые обязанности):

– Маша, мы рядом, только подай знак…

Она едва слышала своих друзей и совсем не понимала смысла их слов. С покатых плеч Чудовища со взрывающим барабанные перепонки грохотом низвергались мутные водопады. Раскаты грома, непрошено вплетаясь в эту вселенскую какофонию, казались хрустом ореховой скорлупы. Ноги-колонны еще не ступили на сушу, а остров уже предупредительно содрогался всей своей невеликой твердью.

Какая-то особо одаренная молния, промахнувшись мимо такой солидной цели, хлестнула по одному из тентов в нескольких шагах от Маши. Удивительным образом это вернуло ей ощущение реальности. До того момента Маша сидела подобно маленькой устрице, которую вот-вот смоет прибоем. Теперь же она не просто офигевала от чудовища, а видела его, анализировала и оценивала.

Это был не динозавр, кусо-кёрю, как предполагали пилоты-айны. И не Годзилла, о чем думала Маша, не избежав культурологических стереотипов. Гигантское Чудовище не походило ни на что, кроме самого себя. Оно не принадлежало нашему миру. Оно и на живое-то существо походило крайне мало, не то ввиду своих несусветных габаритов (семьдесят метров на глазок, и это лишь та часть туши, что уже вылезла из воды, а значит – не только камманна, но и бодайна), не то из-за чешуи. Хотя чешуей эти аккуратно подогнанные ромбы назвать было трудно. Скорее они напоминали зеркальные окна небоскреба. При вспышках молний они отливали чистым перламутром. И само существо, выдвигавшееся из моря на сушу, выглядело небоскребом, который по неким своим соображениям решил сменить место расположения.

На короткий миг Маша испытала озабоченность. Ей как-то предстояло изложить увиденное в отчете, который традиционно составлялся письменно. А слов для описания могло и не найтись.

Где-то ближе к обеду Гигантское Чудовище ступило на берег острова Кимицусима.

– Машечка, что ты собираешься делать? – осведомился Пармезан тревожно.

Маша ему не ответила.

Она встала с шезлонга, раскинула руки, чтобы казаться больше, чем есть на самом деле и закричала что есть сил:

– Ёку ирассяймасьта, Дай-Кайдзю!

«Добро пожаловать, Гигантское Чудовище!» Почему-то ей думалось, что сумасшедший рыбак не ошибся, и японский язык будет понятен всякому монстру в этих краях.