Enigma (СИ)

– Работать? И в чем заключается эта «работа»? Хватит говорить загадками. Просто перечисли мне условия, которые помогут мне скорее покинуть этот дом. И никогда больше тебя не видеть. Черт, почему бы тебе просто не выгнать меня, как пять лет назад, Мак? Думаешь, я забыла? Теперь я сама прошу тебя отпустить меня, – кислород перестает поступать в легкие, стоит лишь вспомнить, какой одинокой, брошенной и подавленной я себя чувствовала. Я потеряла свою опору, Руфуса, «настоящую» маму… жизнь стала выживанием.

– Что значит «отпусти»? Забудь про это слово. Разве я держу тебя в плену? Разве этот подарок внушает тебе страх? – Мак кивает в сторону двери, что ведет в сад, а потом кидает взгляд на шикарную кровать размера «king-size». – Слишком роскошные апартаменты для пленницы, тебе не кажется? Ты. Моя. Гостья. Я хочу, чтобы ты всегда была… кхм, «под рукой». Это твой дом. И здесь ты полностью свободна, за исключением нескольких ограничений.

– И каких же?

– У тебя будет доступ в сеть, и я позволю тебе выбираться в город в сопровождении охраны. Но контакты с Джеймсом Грейсоном запрещены. Даже по его инициативе.

Неужели он думает, что я захочу общаться с Джеймсом, после того, как он смотрел на меня, как на грязь под его ногами?

– Также, – с превосходством, продолжает Карлайл. – Я предлагаю тебе взамен на некое сотрудничество то, от чего ты не сможешь отказаться. Я позволю тебе танцевать, – мягко произносит он, приближаясь еще на шаг. – Ты сможешь выступать, Кэндис. Ты знаешь, я могу это устроить, взамен на послушание. И у тебя будет дом. Где ты находишься в полной безопасности. Идеальное предложение, не так ли? Или ты хочешь вернуться в Квинс? К подруге, которая живет от дозы до дозы? Хочешь в свою убогую жизнь, где ты, подыхая от отчаянья, и пытаясь спасти мать, начнешь обслуживать вонючих и жирных клиентов, а потом сама сядешь на иглу? Потому что такая жизнь будет для тебя невыносима, и ты захочешь убежать от этой реальности.

– Такого никогда не будет. Чтобы ты мне не предложил, Карлайл, я никогда не стану на тебя работать. – вспыхиваю я, упирая руки в бока. Честно говоря, он обрисовал мне картину, которую я и сама боялась. В клубе мне часто подмешивали наркотики в напитки, и мне совсем не нравилось то состояние, которое они вызывали.

– Ты в этом уверена? – Мак лениво приподнимает одну бровь, глядя на меня сверху вниз.

– На двести процентов.

– А как же твоя мама?

– Я позабочусь о маме сама. Найду деньги, – гордо заявляю я, вскидывая подбородок.

– Никакие деньги не вылечат ее. И ты это знаешь, – безапелляционным тоном отчеканил Карлайл.

– И твои тоже, – не сдаюсь я.

– Ошибаешься. Конечно, я ничего не могу тебе обещать. Но если ты останешься, и будешь безоговорочно принимать мои условия, не задавая лишних вопросов, я выделю для Эвы время. Ты знаешь, о чем я, Кэндис. Я лично буду контролировать ее лечение и состояние. И ты можешь бесконечно сомневаться в моей честности, но не в интеллекте. Ты прекрасно знаешь, что если кто-то и способен дать твоей матери шанс на нормальную жизнь, то это только я и моя команда. В стране нет других специалистов, которые настолько далеко продвинулись в изучении мозга и болезней, связанных с отмиранием его клеток, кроме меня и отца. А даже если и есть подобные нам, ты никогда не сможешь предложить им необходимую оплату, – Макколэй выдал все это на одном дыхании, в своей привычной, безучастной манере, и с каждым произнесенным им словом, я все больше и больше понимала, что он прав. Он специально делает это. Давит на больное, заводит в тупик. Заманивает в капкан, заставляя меня попасть в него добровольно. Ему нужно именно это. Мое согласие, моя воля в его руке, но отданная добровольно.

– Я не позволю тебе ставить эксперименты над моей мамой, ублюдок, – сжимая вспотевшие руки в кулаки, выпаливаю я, хоть и понимаю, что Мак предлагает мне совсем другое. Если есть хоть один шанс, что мама станет прежней, то я не могу не согласиться… но только какой ценой?

– Правило первое: свой грязный язык прибереги для секса, – через мгновение, я чувствую его железную хватку на своем предплечье, а слова Мака, сказанные чувственным полушепотом, заставляют мое сердце пропустить удар.