Эмма

Но все же полное счастье, пускай даже в воспоминаниях, встречается редко, и по двум поводам Эмма ощущала некоторое беспокойство. Во-первых, она сомневалась, стоило ли ей делиться с Фрэнком Черчиллем своими подозрениями об истинных чувствах Джейн Фэрфакс, не нарушила ли она негласный долг женщины перед другой женщиной. Едва ли она поступила правильно, но в тот момент мысли о чужой тайне так сильно овладели ее разумом, что слова невольно слетели с губ, а его готовность во всем с ней согласиться была столь лестной, что Эмма даже не могла сказать с точностью, следовало ли ей промолчать.

Второй повод также был связан с Джейн Фэрфакс, однако здесь сомнениям места не было. Эмма решительно и искренне сожалела, что играет и поет гораздо хуже Джейн. Она всем сердцем сокрушалась, что в детские годы чересчур ленилась, и теперь, сев за инструмент, усердно прозанималась полтора часа.

Прервал ее приход Харриет. Если бы похвалы подруги Эмма ценила больше, то вскоре бы успокоилась.

– Ах! Вот бы и мне играть так хорошо, как вы и мисс Фэрфакс!

– Харриет, не ставьте нас рядом. Моя игра по сравнению с Джейн все равно что светильник по сравнению с солнцем.

– Ах, что вы! По-моему, вы играете лучше. Я уверена, что точно не хуже. Мне больше нравится слушать вас. Все вчера говорили, что вы прекрасно играете.

– Те, кто хоть немного разбирается в музыке, наверняка почувствовали разницу. Понимаете, Харриет, я играю неплохо и заслуживаю похвалы, но игра Джейн Фэрфакс просто-напросто выше всяческих похвал.

– И все равно я думаю и всегда буду думать, что вы играете ничуть не хуже, а если и есть какая-то разница, то никто никогда ее не заметит. Мистер Коул сказал, что вы играете с большим чувством, и мистер Фрэнк Черчилль много говорил о вашей выразительности и добавил, что для него чувство гораздо важнее техники.

– Да, но, Харриет! В игре Джейн Фэрфакс есть и то, и другое.

– Разве? Технику я заметила, но про чувство не поняла. О нем никто не говорил. И я терпеть не могу эти итальянские песни, ни словечка не поймешь. И потом, если она и впрямь так уж хорошо играет, то ведь это, знаете ли, так и полагается – вскоре ей придется самой давать уроки. Сестры Кокс вчера гадали, в хорошее ли семейство она попадет. Кстати, как, по-вашему, они вчера выглядели?

– Как всегда – неотесанно.

– Они мне кое-что рассказали, – нерешительно проговорила Харриет, – хотя это не так уж важно.

Эмме ничего не оставалось, как спросить, что же они рассказали, всем сердцем понадеявшись, что речь пойдет не о мистере Элтоне.

– Они рассказали… что в прошлую субботу с ними обедал мистер Мартин.

– О!

– Он пришел по делу к их отцу, и тот пригласил его остаться на обед.

– О!

– Они очень много о нем говорили, особенно Энн Кокс. Зачем-то она меня спрашивала, собираюсь ли я гостить у Мартинов следующим летом.

– Затем, что она до неприличия любопытна, а чего еще можно было ожидать от такой особы, как Энн Кокс.

– Она сказала, что он был весьма любезен. За обедом сидел рядом с ней. Мисс Нэш говорит, что любая из сестер Кокс с радостью выйдет за него замуж.

– Вполне вероятно. Они, без сомнения, самые неотесанные девицы в Хайбери.

Харриет нужно было зайти к Форду. Эмма решила, что благоразумнее всего будет отправиться с нею. В ее нынешнем состоянии случайная встреча с Мартинами могла быть опасной.

Харриет всегда заходила в магазин надолго: она заглядывалась на все подряд и меняла решение от любого услышанного полуслова. Пока она в нерешительности перебирала муслины, Эмма, чтобы хоть немного развлечься, отошла к дверям. Даже на самой оживленной улице Хайбери людей было не так уж много, и в лучшие дни здесь можно было увидеть, как куда-то спешит мистер Перри, в свою контору заходит мистер Уильям Кокс, с прогулки ведут лошадей мистера Коула да заплутавший рассыльный проезжает на своем упрямом муле. Поэтому, когда ее взору представились лишь мясник со своим лотком, опрятная старушка, которая спешила из лавки с полной корзинкой, две дворняги, которые сгрызлись за грязную косточку, да ватага праздных ребятишек, столпившихся у витрины булочной поглазеть на имбирные пряники, Эмма знала, что жаловаться нечего, радовалась даже тому, что видела, и продолжала стоять у дверей. Живой и веселый ум всегда найдет, как себя развлечь, и довольствуется малым.

Она перевела взгляд на дорогу из Рэндаллса и заметила два новых действующих лица: миссис Уэстон и ее пасынок шли в сторону Хайбери, а значит, конечно же, в Хартфилд. Правда, сначала они сделали остановку у миссис Бейтс, домик которой стоял к Рэндаллсу чуть ближе, чем магазинчик Форда. Едва только они собирались постучать, как заприметили с другой стороны дороги Эмму и тут же подошли. После столь приятного вечера было необычайно радостно встретиться вновь. Миссис Уэстон сообщила, что идет к Бейтсам послушать новый инструмент.

– Поскольку мой спутник утверждает, – объясняла она, – что вчера вечером я определенно пообещала мисс Бейтс заглянуть к ним сегодня. Я сего даже не помню. Мне казалось, что день я не называла, однако раз он так говорит, то обещание следует сдержать.