Эмилия и Шон

«Он назвал меня красивой. Выходит, я ему нравлюсь».

― До прошлой ночи не было повода, ― с легким сарказмом говорю я, и когда он смеется в ответ, у меня возникает потребность разделить с ним не только его веселье, но и его боль, и его печаль. ― Зачем ты проник в мой дом?

Он пожимает плечами.

― Я не знал, куда мне идти.

Какое-то неубедительное оправдание.

― А ты когда-нибудь слышал, что нужно стучаться или звонить?

― Ты права, извини. Я не хотел тебя пугать, ― его взгляд открыт, и я не вижу в нем фальши. Но его односложные ответы не способствуют моему доверию. К тому же от его дальнейших слов я снова начинаю нервничать. ― Я еще даже не поблагодарил тебя за помощь, ― с сожалением говорит он.

― Пустяки, можешь не париться. Все так и должно быть.

Я делаю вид, что в моем поведении нет ничего особенного, лишь бы он не решил, что я сумасшедшая.

Напряженно помешиваю в чашке свой кофе.

― Не многие бы так поступили, ― замечает Маркус.

Так и есть. Так делают только сексуально неудовлетворенные женщины, обремененные социальными фобиями. Но я же не могу ему в этом признаться? Это непременно приведет к дальнейшим неприятным вопросам, на которые я не смогу ответить. С одной стороны, у меня просто нет этих ответов. А с другой, не хочу раскрываться перед чужаком. Он здесь. В моем доме. И так уже слишком. Подобного я даже представить себе не могла.

Пытаясь отвлечься, продолжаю расспрашивать:

― Ты же знаешь свое имя, может, еще что-то припомнишь? ― я намеренно упоминаю о его имени, потому что уверена, оно фальшивое. ― Ты же не мог все забыть? Может, помнишь, откуда ты? Где живешь?

Он пожимает плечами.

― Не знаю. Иногда вспыхивают обрывки воспоминаний, поэтому я знаю свое имя и последнее место, где я был, но… ― он ненадолго замолкает, сжимая пальцы в кулаки и снова разжимая их. ― К сожалению, больше ничего не помню.

Странно. Как он мог потерять память? Не из-за раны же в плече?

― Может, ты ударился головой?

― Я, конечно, падал, но там просто шишка, ― он проводит рукой по волосам, нащупывая место ушиба.

Непроизвольно начинаю рассматривать его руки. Мускулистые. Хорошо накаченные. Пальцы длинные, но в них чувствуется сила. Интересно, а на что будут похожи его прикосновения? Стоит мне только представить это, как мои щеки тут же начинают пылать. Какой позор, я постоянно только об этом и думаю. Какое счастье, что парень не может читать мои мысли.

Чтобы скрыть свое замешательство, я вскакиваю и начинаю убирать со стола.

― Ты все еще голоден?

― Нет, я сыт.

Поспешно собираю пустые тарелки и ставлю их рядом с раковиной.

Маркус, или как там его зовут, тоже вскакивает и хватает стаканы из-под сока.

― Нет, нет, все в порядке. Мне не нужна помощь, ― пытаюсь отговорить его.

Быстро поворачиваюсь и неожиданно врезаюсь в мужское тело. Буквально замираю на месте. Маркус тоже не двигается. Мы стоим вплотную и не шевелимся. Смотрим друг другу в глаза, как загипнотизированные. Я даже дышать не смею.

Почему же он мне кажется таким знакомым?

Я вижу, как он нервно сглатывает, и его взгляд меняется. Внезапно в нем просыпается голод, не имеющий с едой ничего общего. Мое сердце бешено стучит по ребрам. Стоящий передо мной мужчина одет в футболку, но бедра прикрыты лишь полотенцем. А под ним… ничего.

Меня окутывает ароматом мускуса и силы. О боже, как же мне хочется прикоснуться к нему. Прижать ладони к его мощной груди. Почувствовать под пальцами бархат его кожи. Ее гладкость и прохладу. Можно невзначай задеть его полотенце. И что же я увижу, когда оно упадет?

― Хочешь, я сейчас перевяжу твою рану? ― хрипло спрашиваю я, потому что в голову не приходит ничего вразумительного.

Маркус согласно кивает.

― Было бы неплохо.

― Садись, я скоро вернусь, ― резко развернувшись, выхожу из кухни.

Такое непреодолимое влечение не может быть нормальным. У меня такое ощущение, что я нахожусь под воздействием наркотика. И мне кажется, Маркус чувствует то же самое. Это видно по тому, с какой жадностью он на меня смотрит.

С нами происходит что-то невероятное.

Когда я возвращаюсь на кухню, держа в руке аптечку, он уже сидит без футболки. Разумеется, смысл его действий очевиден: я же, в конце концов, собираюсь перебинтовать его рану. Но это ничего не меняет ― мои ноги вмиг становятся ватными.

«Подумаешь, я ведь уже прикасалась к нему», ― уговариваю себя.

Вот только теперь он в полном сознании.

― Итак… ― говорю я, стараясь скрыть свое замешательство.

― Не стесняйся. Думаю, немного боли смогу вытерпеть. ― Маркус подмигивает мне и криво усмехается. ― По крайней мере, мне так кажется.

Я осторожно разматываю бинты. Кожа вокруг пулевого ранения слегка покрасневшая и покрыта корочкой. Но воспаления, похоже, нет. А где же пуля?

― Ранение сквозное, ― равнодушно говорит он, словно прочитав мои мысли.