Элиот Кровавый (СИ)

Чёрный клинок разрезал небо, он жадно вонзился вонзился в грудь жнеца, прямо возле копья — Грог начал высыхать, клинок на высокой скорости впитывал его кровь, пока не осталось ничегошеньки: обескровленная плоть тут-же сгорела.

Цепы и копьё мусором упали на оплавленную землю, а клинок растворился черны туманом, и поплыл в небеса, за чёрные облака.

— Он ещё пригодится, — звучал пронизывающий холодный голосок.

— РООООАААА!!! — глаза всех заражённых вновь вспыхнули фиолетовым, все как один устремились вверх, прямо к источнику голоса, — КтО ПОСМЕЛ! — Аргус пылал яростью, он топнул ногой по земле, цепи ожили и побежали на его руки, а следом, и копьё побежало: оно заползло на спину, а после замерло.

— Я посмел, и посмею вновь! — с улыбкой говорил холодный голос, силуэт медленно показывался из-за чёрных туч, его спину украшали крылья ворона, лицо спокойное, мертвецки спокойное, а тело на вид щупленькое, прикрытое чёрной обтягивающей тканью.

— КТО? — гиганты в толпе брали взрывоопасных заражённых, а огнедышащие готовились к залпу, остатки авиации стремительно возвращались к месту новой битвы.

— Можешь называть меня Искра! — глаза искры зажглись фиолетовым, гнилостная аура хлынула из тела, она была смешанная с неутолимой жаждой крови, заражённые впали в ступор, а Аргус дрогнул.

Из клинка в левой руке Искры начала течь древняя кровь, а после мигом обращаться кристаллом, в правой руке: через секунду он был размером с голову взрослого человека.

Искра твёрдо взяла кристалл, — Скатертью дорога, — кристалл с огромной силой был кинут в неизвестность, всего через секунду он полностью пролетел город, и даже не думал оставаться.

Аргус неистово завопил от злобы, его глаза пылали фиолетовым, но заражённые не двигались с места.

Червь: Откуда у тебя королевская особь?! Почему она слушает тебя? — червяк говорил прямо в голову Элиота.

— Оттуда, — холодно произнёс голос, с долей презрения, — Ты думал, что всё будет так просто? Думал, что обзавёлся каплей мозгов, и теперь царь, и бог? Нет, ты ничто иное, как грязный червячок. Твой высший талант уже украден, мы знаем как вас всех истребить! — холодно и насмешливо говорила Искра паря в небесах, она сверлила глазами голову Аргуса, безумие украшало её лик.

Червь: Лжец, ЛЖЕЦ! — срывался на крик тёплый голос червя, — Мы сотрём тебя в порошок! А потом и весь твой народ, нас невозможно остановить!

— Вы посмотрите, малютка червь возомнил из себя карпа, который прыгает во врата дракона, но ты лишь корм для курей, я могу развеять твой пыл, — Искра сняла кулон с шеи, он парил около неё, Искра поставила над ним руку, и сказала, — Выйди, — пролился чёрный дым, а после свиток показался из кулона, — Тут информация, как вас всех истребить. Осмелишься ли ты прочитать? — холодные глаза Искры упивались своим безумием и коварством, она абсолютно не скрывала бушующий океан эмоций, это создавало картину неподдельного безумия.

Аргус застыл, его огромные голубые глаза метались по черепной коробке, он бурно что-то обдумывал, и по всей видимости вёл разговор с червём в головешке.

— Ну что же ты замялся, малыш? Совсем ничего не можешь без своего кукловода? — голос искры ударил свирепым молотом, по наковальне мыслей Аргуса, он завопил.

— АРГХ! ДаЙ СЮдА, — скупые слова вылились из его глотки.

Червь: Не смей! Это может быть ловушка, он обманывает нас, — кричал червяк в обе головы.

— А ты не совсем жалкий трус! Ну что ж, читай вслух, — Искра небрежно кинула свиток в Аргуса, тот быстро словил его массивной рукой, он повертел свиток, крайне внимательно рассматривая со всех сторон, — КаК ОтКрыть.

— Один момент, АХАХАХ! ОДИН МОМЕНТ ТВОЕЙ ТУПОСТИ, Червём рожден, червём и сдохнет, — Искра громогласно засмеялась, она не скрывая ликовала, сорвавшись на крик.

«Мёртвый город»

Свиток разворачивался в руках, слова сами себя писали, буква за буквой.

Жизнь покинула обитель, обречённая священством цепи порвала.

Паства горестно утратила царя, реки кровь по дороге больше не прольются, но ведь сети жаждут рыбака.

Мигом станут прокляты глаза, что читают сладкие слова.

Кормом пастве станет кровь, кормом пастве станет плоть, кормом пастве станет дух.

И прольётся песня боли.

Ступни станут на тропу, кровь и боль утешением проклятию станут.

И жизнь отдаст ступивший, покуда не покинет последний вздох груди.

Потоки чёрных рук вырвались из свитка, терновником опутывали тело Аргуса, его облепили в десяток раз сильнее, чем Элиота в прошлый раз. Чудовище вопило и брыкалось, но медленно затягивалось вовнутрь.