Эликсир бессмертия

Из проходной он молча наблюдал, как молодая блондинка оглядела себя в зеркало, поправила волосы и прошла вглубь здания. Да, это была она! Карен досконально изучил её фотографию, она ему была знакома, как собственное отражение в зеркале. Когда девушка ушла, он подошёл к охраннику и уже совсем другим тоном спросил:

— Слушай, друг, не подскажешь — это кто? — и, чтобы любопытство не выглядело подозрительным, добавил: — Такая красавица.

Но дуболом-охранник продолжал гнуть свою линию:

— Мы справок по посетителям и сотрудникам не даём.

Внезапно в вестибюле что-то неуловимо изменилось. Охранники подтянулись и уставились на вход. И Карен увидел, как чинно и важно вплывает в здание маленькая толстая фигурка большого начальника, который когда-то был известен в Сухуми как мойщик автомобилей на автостанции, не брезговавший никакими поручениями.

— Бадри! — воскликнул Карен.

Рыжие брови вошедшего удивлённо вскинулись.

— Извините, Аркадий Мирабович, — поправился армянин.

Бадри сразу узнал Карена, но молча смотрел, не зная, принимать его или нет. Насколько он помнил, нежданный гость работал на Сосо Махарадзе. Но решения Бадри принимал быстро. И он решил выяснить, что всё же было причиной убийства Сосо и кто предположительно его убрал.

Кабинет финансового директора МотоВАЗа поражал роскошью. Пол украшал коричневый мрамор с золотой крошкой, на нём стояла мебель с золотой инкрустацией, с потолка свисала золотая люстра.

Увидев, как Карен с завистью и восхищением разглядывает его кабинет, Бадри удовлетворённо проговорил:

— Нравится? Ну ты знаешь — мы, грузины, любим золото.

И тут же задал прямой вопрос:

— Ладно, с чем пришёл?

Карен задумался: сразу проситься на работу? Или для начала просто поговорить?

— Вижу, ты в авторитете. — Он натужно усмехнулся. — Поднялся по жизни так, что не допрыгнешь.

— Поднялся, это точно, — прозвучал самодовольный ответ. — Но ты вроде тоже неплохо пригрелся рядом с Сосо, верно?

Карен развёл руками.

— Нет его больше! Завалили Сосо…

— Да в курсе я, в курсе… Кто, кстати, завалил — знаешь? А то разные слухи ходят…

— Знал бы — кишки бы выпустил и на шею намотал! Знаю только: киллер был профессионал, работал наверняка… Концов не сыскать, может, его самого уже на куски разрезали и в чемодане где-то утопили.

Наконец Бадри предложил присесть. Из шкафчика, отделанного, естественно, золотом, он достал бутылку дорогого коньяка и два бокала.

— Армянский коньяк, — сказал, разливая. — Специально для тебя берёг!

«Ага! — подумал Карен. — Прямо для меня! Да ты меня сто лет не видел и не видел бы ещё столько же!» Но вслух поблагодарил: мол, спасибо, ценю такое внимание со стороны такого человека.

Бадри растянул лицо в резиновой улыбке.

— Да уж, мы с тобой знакомые со стажем, это точно… Ну так что? Что ты мне хочешь сказать? А, кстати, от Сосо тебе что-то осталось? Наследство какое?

Карен в очередной раз развёл руки.

— Какое там наследство! Раздербанили его, прямо глотки друг другу грызли! Так что в итоге я… — он не сказал «остался нищим», но весь его вид говорил именно об этом: он гол как сокол. И Бадри, надо признать, быстро это вычислил. Но, с другой стороны, у Карена были и мозги, и опыт, иначе Сосо не стал бы держать его рядом с собой.

— Понял, понял. Что ж, если так… Подумать насчёт твоего трудоустройства? За этим пришёл?

— Если к себе возьмёшь, Аркадий… Не забуду никогда, клянусь.

— Пока ничего не обещаю. — Бадри важно откинулся в кресле. — Но моя рекомендация, думаю, сыграет роль. Ну всё — иди.

Тот с благодарностью пожал небрежно протянутую ладонь, успев заметить массивное золотое кольцо на среднем пальце.

«Грузины и впрямь любят золото…» Про девушку, вошедшую в особняк, он, конечно, спрашивать не стал. Здесь надо было действовать очень аккуратно. Лишь бы его взяли сюда на работу, а тогда он рано или поздно всё о ней узнает. И тогда уж точно не выпустит из поля зрения. Даст бог, ему назначат неплохую зарплату — в империи Вересовского платили по высокому разряду. Но в сравнении с миллионами баксов, которые стояли на кону, любая зарплата представлялась лишь мелким пособием.

Глава 31. Киевская могила

По прилёте в Киев Францев из гостиницы сразу позвонил брату московского профессора Модесту Генриховичу в институт геронтологии и договорился о встрече. В Киеве у Францева жил давний приятель, Шурка Малышев, с которым они вместе служили в советские годы. Францев думал с ним встретиться, но вначале следовало выполнить поручение Вересовского.

Уже предупреждённый братом, Модест Генрихович радушно встретил московского гостя в своём заваленном бумагами кабинете. Однако обрадовать ничем не смог.

— Пока ничего обнаружить не удалось! — развёл он руками. — Перерыл все архивы — точнее, то, что от них осталось… Но личные записи Богомольца как в воду канули!

— Как же так, Модест Генрихович? — удивился Францев. — Совсем, что ли, ничего нет?! Он же много лет здесь трудился, должны были остаться какие-то бумаги…