Эликсир бессмертия

— Может быть, но только для того, чтобы ничего не упало сверху. А в квартире или доме лучше всего укрыться под столом или залезть под кровать… У нас было чудовищное землетрясение в 1923 году, когда Токио был полностью разрушен и бушевали пожары, которые сожгли все деревянные постройки. Но такие разрушительные катастрофы происходят раз в 75 лет.

— Но почему же вас не предупреждают заранее?

Японец слегка улыбнулся.

— Вот нас и предупредили. Раз в 75 лет.

Ника даже рукой взмахнула:

— Ну разве это предупреждение? Ведь уже прошло почти 70 лет! И что это значит? Значит, что страшное землетрясение может случиться в любой момент?

Судя по выражению лица японца, именно так и обстояло дело.

Знакомый отца прекрасно говорил на русском языке, и акцент чувствовался лишь в том, что он старался произнести чётко каждое слово, каждую букву, и Нике вдруг открылось, что у японцев другое понимание жизни и смерти, чем на континенте. Ведь их страна в любой момент может исчезнуть, ведь их земля в любой момент может быть поглощена океаном.

Глава 20. Секта

Рано утром 20 марта 1995 года русский бизнесмен Филиппов-сан, он же бывший майор советских спецслужб Сергей Францев, сел во второй вагон поезда метро на токийской станции «Нака-Мегуро». У него был назначен деловой завтрак в отеле «Хайат». В Токио, как и других крупнейших столицах, деловой мир просыпался рано. Время президентов, вице-президентов и глав департаментов крупных компаний было расписано по минутам. Нацеленный на успех и на прибыль предприниматель дословно следовал формуле: Time is money! — «Время — деньги!»

Глупо было тратить время на завтрак в одиночестве или даже дома, среди спешащих на работу или учёбу близких, когда именно с завтрака можно было начать очередной успешный рабочий день. А в случае удачи и договориться о важном контракте.

Находясь в Токио, Францев старательно играл роль популяризатора недавно возникшей в России сети японских ресторанов, чьи владельцы нуждались в постоянных поставках сырого тунца, лосося, желтохвостика, угря, а также мраморного мяса для ставших столь популярными среди русских японских блюд — суши, сашими, роллов и, конечно же, изысканного сябу-сябу. В силу деловой хватки и неплохого знания японского, который Францев за месяц пребывания в Токио восстановил до приемлемого уровня, его деловые контакты давали результаты. И в Москве его работодатель была довольна. Сейчас Сергей готовил её приезд в Японию и чуть ли не каждый день встречался с коммерческими директорами японских компаний-поставщиков.

Поезд плавно, почти бесшумно, скользил по рельсам. Это был почти час пик в Токио, когда трудолюбивые японцы деловито спешили на работу. И это утро было совсем обычным, ничем не отличавшимся от рабочих будней.

Францев внимательно всматривался в лица пассажиров. Ему были интересны лица жителей этой соседней с Россией, но бесконечно далёкой от нас страны, — лица иной цивилизации. Его взгляд упал на сидевшую наискосок от него в углу вагона девочку-школьницу с аккуратно подстриженной чёрной чёлкой, одетую в тщательно отглаженную школьную форму японских девочек. На ногах у неё были начищенные до блеска чёрные туфельки и доходящие до середины икры белые гольфики. Почему-то именно от вида белых гольфиков у Францева непроизвольно сжалось сердце. «Возраст гольфиков у моей девочки я пропустил», — подумал он, и у него, к его большому удивлению, увлажнились глаза.

Школьница, похоже, что-то почувствовала и уставилась на Сергея своими блестящими чёрными глазёнками. Белые иностранцы в 90-е уже не были в диковинку для японцев, но всё же «гайдзин», то есть иностранец, тем более такой — хорошо одетый, подтянутый, с мужественным лицом — это всегда интересно. Увидев, как девочка-подросток внимательно его рассматривает, Францев слегка ей улыбнулся. Она хихикнула и отвернулась.

В этот момент Сергей обратил внимание на мужчину, сидящего рядом со школьницей. Он был в марлевой маске, что не такая уж редкость для японцев в общественном транспорте, и ничем не выделялся из толпы. Но в его позе, в мелких нервных движениях его рук было что-то напряжённое, что-то тревожное. В ногах у него стоял чёрный рюкзак, и Францеву вдруг показалось, что именно рюкзак — причина беспокойства этого пассажира: он то непроизвольно отодвигал его ногой, то быстрым движением руки придвигал его к себе.

Поезд остановился. Мягко открывшиеся двери выпустили поток людской массы и вобрали в себя новый. Внезапно, когда двери уже почти закрылись, мужчина в маске резко вскочил и бросился к выходу, едва успев протиснуться в закрывающиеся двери. Но рюкзак — тот самый чёрный рюкзак! — оставил на полу в вагоне. Поезд тронулся.