Логан испытывал удивление достаточное число раз, за свою жизнь, чтобы не выскакивать из своей шкуры от неожиданных голосов, и тем не менее он был поражен.
Он огляделся, Но никого не увидел.
— Она не берет пищу?
— Хотя вы ей нравитесь. Если бы это было не так, она бы не пошла за вами. Она очень особенная.
Девушка, еще не женщина, догадался он по звуку ее голоса. Он продолжал высматривать ее, а затем увидел, как она отделилась от дерева, к которому прислонялась. До этого она была частью ствола, так тесно прижавшись к нему, что он не заметил ее. Даже теперь, она была едва различима. Она была облачена в плащ с капюшоном, поэтому ее черты были скрыты. Она стояла перед ним и не делала никакого движения, чтобы приблизиться.
— Это твоя кошка, — спросил он ее.
— Она так считает. Ее зовут Крольчиха. Меня — Каталия, иногда для краткости Кэт. А вас?
— Логан Том, — он сделал паузу. — Твое имя Кэт, а твоей кошки — Крольчиха. Твоя кошка ведет себя как кролик. Меня это удивляет.
Она посмотрела на него в молчании.
— Что Вы ищете?
Он покачал головой.
— Припасы.
Крольчиха подошла к ней и начала тереться своей серой мордой о ее ноги, как будто испытывала какой–то зуд. Каталия нагнулась и почесала кошку за ухом. Она все еще была скрыта в тени своего плаща и капюшона.
— Какие припасы?
— Медицинские. Лекарства от чумы.
Она не дрогнула и вообще никак не отреагировала. Она все еще продолжала чесать Крольчиху за ухом, как будто его слова имели не больше значения, чем разговор о погоде.
— Почему ты здесь одна? — спросил он ее.
— Кто говорит, что я одна?
Ответ был быстрым и уверенным, не резким или защитным. Он противился желанию обыскать окружающую темноту. Если он не смог обнаружить ее, то мог пропустить присутствие других, бывших с ней.
— Не беспокойтесь, здесь больше никого нет, — сказала она. — Я могу позаботиться о себе сама.
Он кивнул и позволил всему идти своим чередом.
— Есть ли компаунд внутри этого купола? Думаю, я смог бы что–нибудь там найти.
Она выпрямилась, убирая пальцы от кошки. Но даже в этом движении она не раскрыла о себе ни единой детали.
— Вам не стоит туда идти. Никто там вам не поможет.
— Кажется, ты уверена…
— Да, уверена. Знаете почему? Я родилась в этом компаунде. Мои родители, братья и сестры до сих пор живут там. Все, кроме моей сестры Эви: она умерла, когда мне было четыре года. Остальные все еще там. Они живут в подземелье, в помещениях фундамента. Они прячутся всю ночь. Никакого света или передвижения не разрешается на поверхности. Таким образом, никто не знает, что они там.
Он уставился на нее.
— Глупо, не так ли? Если Вы притворитесь, что никто не сможет вас найти, то возможно никто и не найдет. Именно это и происходит. Притворяются. Они достаточно много притворяются. Думаю, именно это удерживает их от развала.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Восемнадцать. А вам?
— Двадцать восемь. Как давно ты покинула компаунд?
— Шесть лет назад. Я ушла, когда мне было двенадцать.
Он колебался, стоит ли продолжать.
— Почему ты ушла из компаунда?
— Я заболела.
Она больше ничего не предлагала. Он стоял, глядя на нее, опираясь на свой посох, изучая ее осанку в поисках подсказки, что же в ней было не так. Ночь сгущалась вокруг них, как будто скрывая тайну, которую она, очевидно, хранила. Крольчиха встала, подошла к нему и снова села, опять же вне досягаемости, но достаточно близко, чтобы был виден отражаемый в ее глазах лунный свет.
— Зачем вам лекарства от чумы? — спросила она.
— Со мной несколько больных детей. Они нужны им. Мы едем на юг.
— На юге ничего нет, — сказала она. — Только больше всего этого. Больше чумы, отравленных воздуха и воды, и химикатов. И насекомых — кучи, кучи насекомых.
Что–то подобное он слышал, но еще не сталкивался с этим. По–видимому, нарушение экосистем и отравление ядами воды и земли подтолкнули к быстрому росту определенные виды насекомых. Одним из примеров была гигантская многоножка, которую убили Призраки. Но в других случаях результаты были совершенно другими.
Вместо одного гигантского насекомого, ускоренное размножение привело к тысячам и тысячам маленьких особей, ордам, которые съедали все на своем пути, не оставляя ни единого растения, обнажая землю.
— Сколько лет вашим детям? — вдруг спросила она.
— Они не мои дети. Я лишь помогаю им. Старшему может быть двадцать. А младшему десять.
— Они беспризорники или из компаунда?
— Думаю, и те и те.
— А вы?
— Что ты имеешь в виду?
— Вы из беспризорников или из компаунда?
— Из компаунда, но я осиротел в восемь лет. Почему ты задаешь эти вопросы?
— Вы хотите, чтобы я помогла вам найти лекарства от чумы?
Он вздохнул.
— Мне нужна любая помощь, которую я смогу получить.
— Тогда просто расскажите мне то, что я хочу знать. Где ваши дети?
— Я оставил их за пределами города, когда поехал искать лекарства.
— Это опасно, выходит одному ночью. Разве вы не боитесь?
— А ты?
— Я все вокруг знаю.
— Слушай, ты можешь помочь мне найти то, что мне нужно?
Она сделала шаг вперед.