ЭЛЬФЫ ЦИНТРЫ

сделать Совету. Ее раздражало, что он поступает так, когда слишком многое поставлено

на карту. Но Эйли предупредила ее, что Эльфы подозревают всех людей, и независимо

от ее высокого титула Рыцаря Слова, она была прежде всего человеком. Если эльфы

полагали, что она наносит вред их безопасности, не принимая во внимание, как сильно

она могла бы оспорить это, они, вероятно, попытаются найти способ удалить ее со

сцены.

Но она хотела бы знать, способны ли они причинить ей вред, если она не сделает

ничего, что может их спровоцировать.

-- Ты слышала? Они намереваются поработать за нашими спинами,- прошептала

она Эйли, когда они вышли из зданий Совета в холодный ночной воздух. Ортиш

продолжил идти вперед, подзывая Симралин, которая стояла в ожидании во мраке,

чтобы проводить их туда, где они расположились.

-- Все гораздо хуже, чем ты думаешь,- прошептала в ответ бродяжка. Ее глаза

были бездонными темными колодцами, когда она поближе наклонилась к Анжеле, а ее

голос стал еще тише.- Эльфы уже под угрозой.

Анжела остановилась как вкопанная.

-- Что ты имеешь в виду?

-- В палатах Совета был демон.

-- Ты видела его? Я ничего не почувствовала!

Эйли покачала головой:

-- Я не видела его, но учуяла его запах. Он маскируется под эльфа, поэтому я не

могу сказать, который из них он. Очевидно, что он талантлив и достаточно умен, чтобы

скрыть свое присутствие от Рыцаря Слова, но не от создания Волшебства.

Бродяжка внезапно задрожала, как будто промерзла до костей:

-- Он был там. Он был одним из них.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кирисин возвращался по подземному туннелю следом за Эришей и Калфом,

каждый из них был погружен в свои мысли. Они хранили молчание по двум причинам -

чтобы избежать риска обнаружить себя, и чтобы обдумать то, что они только что

услышали. Они поговорят об этом позже, когда смогут это сделать без опасений.

Кирисин думал о том, что то, что было сказано, было почти так же важно, как и не

сказанное. Отец Эриши был очень осторожен, чтобы не раскрыть, что он и запрещал, и

задерживал усилия Кирисина действовать, как просила Эллкрис. Он также был очень

осторожен, чтобы не показать, что его дочь тоже в этом замешана. Ни что из этого не

продвигало его вперед. Все, что он услышал, не приносило ему облегчения.

Когда они достигли дома Беллорууса, он попрощался с двумя остальными,

проскользнул за дверь и направился домой. Для него задерживаться было слишком

опасно, так как вскоре должен был вернуться Король. Они не могли позволить себе

рисковать потерять все, чего они достигли. Он увидится с Эришей на восходе солнца,

когда они проснутся, чтобы выполнять свои дневные обязанности Избранных, и они

поговорят потом.

Тем не менее, Кирисин ни о чем другом не думал, пока возвращался мимо

деревьев к своему дому. Приход Рыцаря Слова и бродяжки было всем тем

доказательством, в котором он нуждался, чтобы подтвердить, что Эллкрис не

ошибалась, считая себя и эльфов в опасности. Если и существовало что-то, в чем

Кирисин теперь был убежден, так это необходимость действовать быстро на ее просьбу

о помощи. Особенно неотложной стала необходимость найти утерянный Эльфийские

камни. Казалось, что несколько часов назад они были так близки к этом – он, Эриша и

Калф, исследуя Ашенелл,- что он не мог заставить себя поверить, что это был

напрасный труд. Было необходимо начать заново, возможно, с новым подходом, но

только не сдаваться.

Он снова задумался над сдержанностью Короля, пытаясь угадать ее источник.

Что-то случилось с Ариссеном Беллоруусом, чего никто не мог понять, что заставляет его

действовать таким путем, который был чужд его характеру. То, что он с подозрением

относился к Анжеле Перес, не было удивительным; большинство эльфов с подозрением

относилось к людям. Но его реакция в данном случае казалась дикой без всякой причины.

То, что бродяжка столкнула его с правдой о том, что он знал - о Кирисине, в частности,-

было единственной причиной, из-за которой он все раскрыл. Все это время, Король

держал при себе рассказанное ему Кирисином; он не обсудил это ни с одним членом

Верховного Совета. Как оказалось, он вообще ничего не делал по этому поводу.

Порыв ветра ударил в его разгоряченное лицо, заставляя его вздрогнуть от этого

контакта. В воздухе ощущался холод, который не был характерен для этого времени

года, этот холод отразился холодом в его сердце. Превозмогая, он тревожно огляделся.

Это был его дом, единственный дом, который он всегда знал. Здесь он провел всю свою

жизнь. Он знал все его тропки и дорожки, большую часть его семьи и много его секретов.

Нигде еще, куда бы он ни пошел, он не чувствовал себя на знакомой территории.

Однако сегодня ночью Арборлон казался странным и недружелюбным местом; он

тот, кто вторгается туда, чему он не принадлежит, и может даже находиться в опасности.

Он поплелся дальше, сгорбившись, бросая во мрак по сторонам взгляды, словно

выискивая что-то, чего там, как он знал, не было, однако его инстинкты предупреждали,