Эльфовладелец

   - Если в твоем доме найдут кэрианскую литературу или символику, то... Надеюсь, у тебя нет ничего такого. Ты очень крутой парень. Не хотелось бы, чтобы и тебя повесили.

   - Почему я крутой?

   - Ты любишь эльфов и не побоялся открыто заявить об этом. Раз уж тебя замели, выходит, что так. Хотя, возможно ты просто сошел с ума, - Асп приложил руку к груди и виновато добавил: - Уж извини. Я просто человек открытый и прямой. Хочешь стих послушать про короля?

   - Давай.

   Хоть повеселюсь немного. По крайней мере, еще месяц казнь мне не грозит. Так что не стоит начинать заранее напрягаться и кипешить.

   Асп начал хлопать в ладони и читать в такт. Такая манера очень сильно напоминала наш земной рэпчик:

   - Гинтер думает, он бог. А на деле тряпка. Сам идет на поводу у своих порядков. Сам на троне он сидит, издает законы. А на деле просто кукла, что с рукою в жопе. Правят балом тайр и дард, правит бал бион. Королю сидеть труднее - припекает трон. Скоро Гинтера как хонто кинут из дворца. И отведает он быстро эльфийского конца.

   Я рассмеялся. Стишок, на самом деле, так себе. А концовка и вовсе паршивая. Но накопившийся стресс требовал немедленного выхода через смех.

   - Ну ты даешь, - утирая слезы, сказал я. - Удивительно, что тебя не повесили за такое.

   - Может и повесят, - Асп вздохнул и поник плечами. - Но я верю, что до суда все изменится. Придет другой король и отменит рабство и дурацкие законы. Как в Герадии.

   - Было бы неплохо. А Гинтера правда подсиживают?

   - Конечно. Он же старый уже совсем. Сто пятьдесят лет - это вам не шутки. Его постоянно подпитывают магией лучшие лекари Асталии, но бессмертным все равно не сделают. Ходят слухи, королю не больше года осталось. Надеюсь, так и случится. Правда, его старший сынок - та еще гнида.

   Со стороны двери раздался противный скрежет. Это открылся небольшой лючок, куда просунули железные миски.

   - О, время обеда! - обрадовался Асп и принес баланду.

   Я поковырял ложкой мелко нарезанные тушеные овощи. Нашел на дне дохлого таракана, но ни кусочка мяса. Пахло рагу подгнившей капустой, на вкус пробовать не решился. Уж лучше питаться пока собственными запасами - вон их сколько. А там может получиться дать взятку вертухаям и договориться о передачах из дома. Каша Тахина всяко лучше этого дерьма.

   Асп же уплетал снедь за обе мохнатые щеки.

   - Будешь доедать? - с надеждой спросил он, глядя в мою миску.

   Я отдал баланду без всякого сожаления.

   - Ничего, скоро привыкнешь, - сказал сосед, принимаясь за вторую порцию. - Первые день-два будешь нос воротить, а потом и крысиные хвосты покажутся деликатесом.

   Окошко не спешило закрываться. Вычистив все до последнего кусочка, Асп отнес посуду обратно. Сквозь железный грохот послышался строгий голос конвоира:

   - Авелин - на допрос.

   Внутри все оборвалось. Знаете то мерзкое чувство, когда в первый раз сидишь в очереди к зубному? Или собираешься сдавать экзамен? Или когда вызывают в морг на опознание, и ты идешь и думаешь - твоя ли пропавшая жена в морозильнике или просто похожая женщина?

   Так вот это все вместе - вообще ничто по сравнению с тем, что испытывал я. Пока охранники открывали дверь, тихо спросил у Аспа:

   - Пытать будут?

   Тот покачал кучерявой головой и почему-то посмотрел на свои пальцы.

   - Если будешь сотрудничать - то нет.

   - А сотрудничать - это как?

   - Во даешь. Первый раз в тюрячке, что ли? Сотрудничать - это соглашаться со всем, что скажут и подписывать все, что дают.

   Я сглотнул и вышел в коридор.

   На меня надели наручники и отвели в соседнее крыло. Здесь находились кабинеты следователей. За тяжелыми дощатые дверями с табличками в серой бетонной стене. Никаких украшений, никакого уюта - то же, что у заключенных, только двери другие.

   Судя по надписи на табличке, моего сыщика звали Ш. Хэнс. Конвоиры завели меня внутрь, усадили на табурет и стали за спиной почетным караулом. Да уж, ну и убранство здесь. Вместо окон снова бойницы, только две, а не одна.

   Посреди комнатушки старый стол, похожий на школьную парту. В углу железный ящик с замком, вдоль стен пресловутые стеллажи с документами. За столом сидит пожилой мужчина в темно-коричневом костюме-тройке. Узловатые от артрита пальцы листают мое дело. Морщинистое лицо с небольшим прямым носом не выражает никаких эмоций. Пронзительные голубые глаза бегают по строчкам, не обращая на подозреваемого никакого внимания. Острый подбородок с ямочкой едва заметно подрагивает, будто следователь читает не размыкая губ. Высокий лоб то наморщивается, то разглаживается, двигая короткие серо-рыжие волосы. Хэнс напоминал школьного учителя, но никак не грозного слугу закона.

   Я немного расслабился. Следователь выглядел довольно старым для допроса с пристрастием. Хотя, ничто не мешает приказать сделать грязную работу вертухаям. Вон стоят, здоровые как шкафы. Я начал разглядывать кабинет в поисках пыточных устройств, но ничего такого не заметил. Наверное, все спрятано в том сейфе.

   Хэнс взял чистый листок и обмакнул перьевую ручку в чернила.

   - Представьтесь, - голос у сыщика был сухим и скрипучим, как и он сам.

   - Джен Авелин, - пробормотал я.

   - Число, месяц, год рождения.