Эльфийские хроники

Все омкюнзы, притаившись за скалами на расстоянии полета стрелы от башни и рассматривая ее, осознали, насколько полезными могут быть сейчас для них те приставные лестницы и веревки с крюками, которыми они запаслись на форпосту орков. Взбираться по стенам башни без использования каких-либо подручных средств было делом немыслимым, тем более что у защитников крепости была хорошая позиция для того, чтобы стрелять сверху в нападающих из луков и сбрасывать на них тяжелые камни. Правда, в данном отношении лестницы мало что меняли, но они все же давали кое-какие шансы на успех… При условии, конечно, что нападающих много и что они смогут стрелять из луков по защитникам башни так интенсивно, что те не смогут даже и высунуться из-за верхнего края башни. Однако нападающих насчитывалось всего лишь десять.

Даже Махеолас, боевой опыт которого был почти нулевым, осознал, что придется дождаться наступления темноты и затем попытаться застать защитников башни врасплох.

Он один из всего отряда отвернулся и перестал обращать на башню внимание. Усевшись в стороне от всех остальных на расстоянии ста шагов за одной из скал, он стал смотреть в небо, ожидая с возрастающим нетерпением наступления темноты. Ему подумалось, что будет очень даже хорошо, если башня окажется неприступной. Пусть карлики убьют как можно больше воинов его отряда, пусть прольется как можно больше крови, пусть не удастся спастись никому! Они вдвоем с Ллианой, воспользовавшись суматохой, которая начнется во время штурма башни, смогут удрать, чтобы затем пройти через Агор-Дол и добраться до равнины. До начала схватки оставалось несколько часов — а может, счет уже пошел на минуты, — и у него с каждой секундой все больше и больше сжимался желудок — вплоть до того, что возникали позывы к рвоте.

Удрать из Черных Земель… Он только об этом и думал с тех самых пор, как угодил в плен. В течение тех месяцев, которые он провел здесь, ему доводилось и испытывать жуткий страх, и быть свидетелем невиданных ужасов, и совершать поступки, низость которых до сих пор вызывала у него отвращение. Все это было, однако, ерундой (так, просто неприятными воспоминаниями, которые постепенно стирались из памяти) по сравнению с теми несколькими мгновениями, в течение которых на него был обращен взгляд Повелителя. Даже в данный момент, когда у него наконец появилась реальная возможность удрать, уже от одного лишь воспоминания об этом взгляде он начинал испытывать не только душевную, но даже и физическую боль. Он страдал при этом не столько от страха, сколько от чувства того, что совершает преступление и что, предав Того-кого-нельзя-называть, он навсегда погубит свою жизнь. «Никто не может обманывать Повелителя…» Слова, которые он сам произнес, обрекая погонщика мулов на смерть, теперь звучали в глубине его сознания, как приговор самому себе. Эта башня карликов, эти скалы, эта ночь, полная различных шорохов, были для него рубежом, повернуть после которого назад уже не представлялось возможности. Нужно было принимать решение: сбежать или остаться… Что произойдет с ним в первом и что произойдет с ним во втором случае?

Раз присматривать за ними был отправлен отряд гоблинов, то, значит, Кхук ему, Махеоласу, не доверяет — если только сам Повелитель не разгадал его замысел и не отдал командиру омкюнзов соответствующий приказ. Он, Махеолас, смог заставить командира этого отряда подчиниться ему и отослал этот отряд обратно в Черные Земли, однако та легкость, с которой этот гоблин согласился с его доводами, вызывала теперь у него подозрение, что где-то вокруг них притаились и другие такие отряды, которые подсматривают за ними и которые готовы в любой момент в случае необходимости схватить его и увести обратно в Нарагдум… Все остальные из его отряда для них не представляют никакой ценности. Кто они такие? Всего лишь эльфы, всего лишь люди… Только лишь ради него было задействовано столько воинов! А если бы он еще и выдал Ллиану, то есть рассказал бы всем, кто она такая на самом деле? Может, он это еще и сделает, если ситуация вдруг станет для него критической.

Возле него по каменистому склону неожиданно прокатилось несколько камешков, и затем рядом с ним появился и пригнулся к земле чей-то силуэт. Махеолас не смог различить, кто это. Уже наступила ночь — темная и пасмурная. Более подходящей ночи для нападения на башню и быть не могло… Да, нужно совершить нападение. Нужно действовать так, как было договорено.

— Это я, — послышался тихий голос Ллианы. — Тебе нужно отдать какие-то распоряжения, а то отряд уже начинает нервничать.

Махеолас сделал глубокий вдох, чтобы подавить охватившее его волнение, а затем привстал и бросил взгляд на башню, разглядеть которую в темноте было уже не так-то просто.

— Приведи сюда ко мне одного из гоблинов — любого, на твое усмотрение… Я поручу ему возглавить штурм башни. Это ему польстит.

— Ты и в самом хочешь ее штурмовать?

— А разве мы не для этого сюда пришли?