Эльф из Преисподней. Том 3

Швартовые, обвившие кнехты, подозрительно истончились, словно истлели из-за непогоды или небрежного отношения. На продолговатой гондоле виднелись многочисленные пятна не то грязи, не то гнили, а баллон был чересчур коротким — будто огузок. Некоторые песчаные мешки на бортах прохудились.

И, пожалуй, впечатление ещё можно было бы спасти, если бы не капитан. Низкорослый шир, от которого разило дешёвой выпивкой с десятка метров, трепал всклокоченную бороду и делал вид, что слушает Верилию. А сам скакал глазами от её груди до края причала, видимо, прицениваясь к рывку, если сивуха потребует срочного выхода.

Один рог у шира был обломан, на конце другого висела засаленная широкополая шляпа. Больше одежды на дьяволе не имелось. И нет, он не был уникальным в своей тяге к наготе, однако обычно ею пробавлялись нищие бесы или огромные особи, на которых одежда рвалась из-за избытка мышц. Уважающие себя капитаны воздушных кораблей предпочитали вычурные камзолы.

Суккуба старательно что-то втолковывала ширу, а тот не менее старательно давил рвоту и пялился на её грудь. В иное время синергия их усилий восхитила бы меня, однако сейчас я был не в настроении подмечать маленькие прелести жизни.

— Это ты отправляешься к Хребтам Безумия? — ворвался в разговор я.

Шир повертел головой, оскалился.

— А ты видишь здесь других воздушных волков, парень?

Волков я действительно не видел, а вот побитую дворнягу — вполне. Но врождённая тяга к дипломатии вынудила меня промолчать.

Лютиэна, которая стояла в стороне от остальных и изучала дирижабль, спросила:

— А он точно… быстро летает?

Она хотела спросить, не рухнет ли он камнем, едва выйдет в небеса, но в последний момент из вежливости изменила формулировку.

— Ещё как! «Ястреб» домчится до Хребтов в два счёта! И чем больше вы отвалите, тем быстрее он окажется там.

Я практически уверился в том, что это корыто никуда не пойдёт, а капитан здесь для того, чтобы заманивать легковерных дураков и грабить их.

— В Хребтах Безумия замечали пиратов. Это тебя не беспокоит?

— А чего б мне бояться козломордых баранов, свиным хером в рыло драных? — хохотнул капитан и грязно выругался, — «Свирепый Ястреб» уронит любую пиратскую посудину.

Он кивнул на одинокую баллисту. На её железных частях рыжела ржавчина.

Возможно, он просто сдурел от некачественной сивухи. Никто не мог рассчитывать на то, что всплывут идиоты, которые купятся на столь наглое бахвальство.

Однако обстоятельства оставляли нам мало пространства для манёвра. Если мы проторчим в порту ещё сколько-то недель, дожидаясь, пока пиратов отловят, то дождёмся карательных отрядов на свои головы. Выбор без выбора — вот как это называется.

Когда детали сделки были утверждены, мы взошли на палубу. Наткнувшись на язык плесени у двери выделенной каюты, я помрачнел. Титаническими усилиями мне удалось внушить себе, что иного выхода не оставалось. Судя по сосредоточенным лицам моих спутников, они занимались примерно тем же.

Одно обнадёживало: мы были не единственными дураками, поставившими жизни на кон. Ещё с десяток дьяволов доверились капитану Зурину и его команде доходяг-дретов.

Хотя… если так посмотреть, какому пирату захочется грабить это корыто?

В каюте царила влажная духота. Оставив девушек заниматься наведением порядка, я вышел на палубу. На «Ястребе» началась предполётная суматоха. Всполошённые бесы носились туда-сюда с флажками, махали ими. Едва слышно зашипел газ, наполняя баллон. Корабль упруго дрогнул и закачался. Я ухватился за поручень.

Суетливые матросы наконец отвязали канаты, и освобождённый дирижабль медленно потянулся вверх.

Рассеянное сияние бессолнечного неба стало гуще, задорнее. Обрыв столовой горы, который приспособили под пристань, удалился, а затем вовсе исчез. Одинокий врок в форме таможенника некоторое время следовал за дирижаблем, по всей видимости, отслеживая его перемещение, затем развернулся и быстро пропал из виду. Внизу раскинулся живописный пейзаж — зелёный ковёр леса, который рассекали голубоватые реки и озёра. Изредка мелькали чёрточки птиц. После раздражающей вони порта воздух был особенно чист и свеж.

Тихо поскрипывали канаты, которым вторила негромкая болтовня немногочисленных попутчиков, собравшихся на палубе.

«Свирепый Ястреб» не рухнул на землю. Это подняло мне настроение. Это — и то, что я наконец вырвался из города, который давил на меня тюремной обречённостью.

Верилия облокотилась о поручень рядом со мной.

— В каюте одна постель.

— Приглашаю тебя присоединиться к нам. Не заставлять же спать на полу, в самом-то деле?

— Вот так сразу решил, что кровать непременно ваша?

— Не ищи справедливости в землях дьяволов, — заметил я, подставив лицо ветру и блаженно щурясь.

По моей щеке лёгким касанием прошёлся хвост суккубы.

— По-прежнему не вижу смысла в попытка соблазнить меня, — сказала она.

— А я-то думал, что уж тебе смысл соблазнения растолковывать не нужно.

— При наличии ревнующей сестры в двух шагах от тебя — признаю, теряюсь в догадках.

— С ней я как-нибудь разберусь.

Я распахнул глаза. Суккуба, подперев подбородок ладонью, разглядывала облака.