Элементарно, Ватсон!

Мы вернулись в кабриолет, и Холмс приказал вознице двигаться в южном направлении, к великолепно украшенному «Храму музыки». В основании он представлял собой квадрат со сторонами длиной примерно полтораста футов, но из-за срезанных углов павильон казался круглым. Здание было украшено куполом, а каждый квадратный дюйм стен заполнен барельефами и украшениями. Выкрашено оно было очень яркими цветами — преобладал красный — и окружено скульптурными группами. Наверное, это тоже являлось аллегорией и символом — но что они символизировали, я понять так и не смог. Должно быть, музыку.

Холмс проявил особый интерес к этому павильону. Он обошел его со всех сторон, заглядывая в окна, а потом открыл отмычкой замок и вошел внутрь, попав в огромный зал со сценой в одном конце и передвижными стульями в центре.

— Кажется, мы нашли то, что искали, — сказал Холмс.

Когда мы вышли, он той же отмычкой аккуратно закрыл замок.

На своем кабриолете мы наконец доехали до отеля «Джанесью», где щедро расплатились с нашим усталым возницей.

Когда на следующее утро мы с Холмсом завтракали в своем номере, раздался негромкий стук в дверь. Открывая ее, я ожидал увидеть капитана Аллена, но вместо него передо мной предстал человек весьма почтенных лет. Судя по его снежно-белым волосам, одежде, изношенной и потерявшей всякий цвет после бесчисленных стирок, и истоптанным башмакам, он мог когда-то быть торговцем вразнос, но, увы, сделался слишком стар для этой профессии. Я вежливо поинтересовался:

— Чем-то могу быть вам полезен, сэр?

— Да, друг мой, — отозвался старик надтреснутым голосом. — Это номер мистера Холмса?

— Вы не ошиблись. Прошу, входите.

И он вошел, направившись прямо в гостиную. Холмс, выйдя из своей спальни, расплылся в улыбке.

— А, мистер Бут! Благодарю вас за то, что прибыли так быстро. И за то, что так замечательно скрыли свою внешность.

Старик внезапно выпрямился, пружинистым шагом подошел к Холмсу и с улыбкой пожал ему руку.

— Я ехал ночью, а это гораздо быстрее, чем днем, — сказал он. — И выехал я сразу же после окончания вечернего спектакля. Репетиции новой пьесы начинаются в Нью-Йорке через месяц, и если к тому времени я не вернусь, меня заменит мой дублер.

Он перевел взгляд с Холмса на меня.

— Вы не будете возражать, если я приведу себя в обычный вид?

С этими словами он снял седой парик, аккуратно отклеил усы, после чего спрятал и то и другое в карман своего изношенного плаща. Проделав все это, он превратился в молодого человека — я дал бы ему от двадцати одного до двадцати пяти лет — высокого роста и пышущего здоровьем. Прежний согбенный старик исчез, словно его и не было.

— А это мой друг Ватсон, — сказал Холмс, — человек, который пользуется моим неограниченным доверием. Ватсон, перед вами мистер Сидни Бартон Бут, член наиболее известной в этой стране актерской династии.

Я отвел Холмса в сторону и прошептал:

— Послушайте, но… Бут[44]?!

— Именно, — громко и радостно ответил Холмс. — Из той самой семьи.

— Мне двадцать три года, — сказал молодой человек. — Мой дядя Джон Уилкс Бут совершил свое ужасное преступление, когда меня еще не было на свете. Он являлся единственным сторонником конфедератов в нашей семье. Все остальные — отец, дед, мои тети и дяди — всегда непоколебимо поддерживали Союз и президента Линкольна.

— Семья Бут уже давно вне всяких подозрений, — заявил Холмс. — И все это время они продолжали следовать традициям высокого актерского искусства, особенно в том, что касалось реалистического изображения человеческих эмоций. В своем поколении мистер Сидни Бут считается одним из лучших. Получив приглашение приехать на встречу с президентом Маккинли, я понял, что нам понадобятся услуги высокопрофессионального американского актера. Один из моих друзей в театральном мире Лондона, с которым я связался до отъезда, рассказал мне, что семья Бут всегда искала возможность смыть пятно, которое наложил на нее безумный поступок Джона Уилкса. Мой друг также предположил, что присутствующий здесь мистер Бут с радостью согласится на наше предложение. Как оказалось, он нам нужен еще больше, чем я думал, однако в спектакле с совершенно другим финалом.

— Вы предупредили мистера Бута о крайней деликатности ситуации и о том, что роль, которую ему предстоит сыграть, может оказаться опасной?

Холмс взглянул на молодого человека.

— Да, мистер Бут, наш план может оказаться чрезвычайно опасным, к тому же, если он удастся, вам не придется рассчитывать на всеобщую благодарность. Единственная награда заключается в том, что это весьма высокая патриотическая миссия, которая — я абсолютно убежден — укрепит вашу страну, а вместе с тем и нашу, по меньшей мере на какое-то время.

— О большей награде я не мог бы и мечтать, — сказал Бут.