Элемента.L

            Судя по всему, сильно против этого был Роман. Он так нажал на сигнал в машине, что где-то в деревне залаяли собаки. Ева отстранилась. Она боялась посмотреть Дэну в глаза, она боялась того, что может в них увидеть. Но он держал ее голову и ждал. И она решилась. Нет, ни смеха, ни жалости, ни превосходства, ни разочарования. Только вопрос. Нужен ли я тебе так, как нужна мне ты? О, да! Подпись. Печать. И она подтвердила свой ответ еще одним коротким поцелуем. Опустила голову и все так же, не проронив ни одного слова, они пошли к машине.

Роман тоже не стал тратить ни слова, ни взгляды на то, чтобы сказать, как он ее ненавидит, в его руках было нечто более существенное – баранка его автомобиля. Он несся так и крутил баранкой так, словно в его руках был не руль, а Евина шея, которую он хотел непременно свернуть. Бабки в кузове ругались и охали. Дэн сгруппировался так, чтобы Ева, находясь в кольце его рук, ни обо что не ударилась. На единственном ровном отрезке дороги, Дэн приложил свои горячие руки к ее совсем замерзшим ушам. Она хотела погреть их сама, но ее руки были еще холоднее ушей.

Как ни гнал совсем обезумевший водитель, а они доехали в целости. Про несчастных старушек Ева того же сказать не могла. Роман пулей выскочил из машины и убежал. Дэн выпустил несчастных бабок, которые, не скупясь в выражениях, тут же стали жаловаться встречавшей их Екатерине Петровне. А Святая Екатерина Петровна дала ей Дэна в провожатые, поэтому даже если бы он хотел, то не мог бросить Еву одну.

И вот она стояла сейчас в этом странном Зазеркалье без зеркала и боялась поверить в происходящее. Интересно, он ее еще ждет?

Глава 21. Поминки

Она вышла из туалета. Он ждал.  Не рядом у дверей, что было очень любезно с его стороны, но недалеко. В коридоре у окна. Он предложил свою комнату в качестве гардероба, и она легко избавилась от своего пальто и даже сумки, которая изрядно измотала ей за это долгое утро все руки.

- Не волнуйся, у меня все будет в сохранности, - сказал он, принимая из ее рук ценный груз.

- А должна? – спросила она с улыбкой.

- Думаю, нет, - ответил он, тоже улыбаясь.

Он дошел с ней до дверей столовой, где накрыли стол. Пригласил ее пройти, но она не решалась без него.

- Я сейчас приду, только отнесу твои вещи, - сказал он шепотом ей на ухо и показал на дверь в другом конце коридора.

Она покрылась мурашками и от его голоса, но согласно кивнула и прошла. Одна. Мест свободных не было, но старушки поспешно подвинулись. Подали стакан компота, положили ей на тарелку помаленьку всего, что было на столе. Предложили водку, она отказалась. К счастью, никто и не настаивал. И хоть у нее с утра во рту не было ни крошки, есть не хотелось совсем. Надо было съесть хоть ложечку кутьи, вроде, так принято. Она засунула в рот клейкий рис с изюмом, запила компотом. Старушки тихонько переговаривались. Ева осмотрелась. Одну она помнила с кладбища, одну смутно помнила с детства. Сидящая напротив бабулька в очках наклонилась к Еве поближе.

- А ты не Злотовой ли бабы Шуры внучка? - спросила она, щурясь.

Ева с надеждой оглянулась на дверь, но Дэна не было. Ответить она не успела.

- Надя, так мы о чем говорим-то здесь битый час? – сказала та, что с кладбища, - Что теть Шурина это внучка.

- Погоди, так это какой теть Шуры внучка? – вмешалась третья, совершенно Еве не знакомая.

- Той, в чьем дому сейчас эти староверы живут. Сарычевы, - ответила кладбищенская.

- А я-то смотрю, лицо вроде знакомое, - сказала довольная собой очкастая, - а разве Зина вам какая родственница была?

Ева хотела было ответить. К счастью, и в этот раз за нее ответила разговорчивая Вера с кладбища:

- Конечно, родственница!

На этом ее познания в Евином генеалогическом древе закончились, поэтому Ева ее дополнила:

- Она была дочкой тети Мани, дедовой сестры.

Пока бабки молча, со знанием дела закивали, и стали пережевывать полученную информацию и столовские разносолы, Ева снова посмотрела на дверь. Может время для нее без этого парня шло слишком медленно, но ей, казалось, он что-то сильно задерживается. Она поковыряла солянку. Отломила кусочек котлетки. Ложкой это было делать неудобно, но она помнила, что на поминальный стол вилки не кладут.

- Ты кушай, кушай, - настаивала Надя напротив.

Ева ее вспомнила! Она жила раньше в многоквартирном бараке, что стоял сразу за их огородом. Младший сын у них с детства страдал эпилепсией, а старший еще молодым при каких-то трагических обстоятельствах умер. Она работала почтальонкой, муж пил. Ева еще раз посмотрела на старушку внимательнее. Да, еще у них козы всегда были. Видимо, никого не осталось, раз ее в богадельню взяли. Ева хотела что-нибудь спросить, показать, что она тоже помнит эту когда-то шуструю безобидную тетку, но не знала что.

- А я вот помню у Зины, помидоры такие всегда хорошие были, - неожиданно начала бабка, которая сидела с Евой на одной стороне, поэтому Ева ее даже не видела.

- О, помидоры ее я тоже помню! – ответил ей кто-то, напротив.