Элемента.L

- О, да! - сказал он, снимая одну из них с полки, - Вот эта, например, моя любимая, - и он почти по слогам, запинаясь, прочитал ее название, - "Краткое руководство по выращиванию бахчевых культур в условиях нечерноземной зоны".

- А я почему-то думала, что ты доктор, - сказала она удивленно.

- Показалось, - отмахнулся он и поставил книгу на место.

Она встала спиной к окну, опершись о подоконник.

- Знаешь, я отдала бы сейчас полцарства за тапочки, - и она тоскливо посмотрела на свои уставшие ноги.

Он пододвинул ей стул.

- Ладно, царевна, садись!

Она с удовольствием села, откинувшись на спинку и вытянув перед собой ужасно уставшие ноги. Он достал откуда-то из-под кровати шлепанцы, поставил их перед Евой, а потом встал на колени и стал расстегивать на ней сапоги. Ноги отекли, и сапоги снимались с трудом. Но он был аккуратен и терпелив. Он снял оба сапога, потом разминая пальцы и разгоняя вверх по ногам кровь, слегка помассировал каждую и засунул в свои большие тапки. Еве было и больно, и приятно одновременно.  У нее действительно очень устали ноги.

- Знаешь, скажу тебе как доктор, тебе не мешало бы прилечь. Нужно восстановить кровообращение, да и просто дать ногам отдохнуть.

Он совершенно серьезно показал пальцем на свою кровать. Она сомневалась.

- Иначе ты не сможешь застегнуть свои сапоги, - и он показал на них несчастных, стоящих посреди комнаты.

Она дошаркала до кровати, волоча по полу ноги в тапках, и аккуратно присела на краешек. Кровать была неожиданно жесткой и под Евиным весом даже не дрогнула.

- Давай, давай, закидывай ноги! Надо вытянуться! – и он положил повыше подушку к деревянному изголовью.

Она подумала, что сопротивляться бесполезно, и была совершенно права. В узкой юбке, которая норовила непременно задраться повыше, она немного поерзала, но все же улеглась и довольно удобно.

- Чай? Или кофе? – спросил Дэн.

- Кофе, - сказала Ева довольно уверенно, а потом добавила, - Или чай?

Он посмотрел на нее пристально:

- Или все-таки кофе?

- Мннн, я не знаю! – сказала она смущенно.

- Ясно, - сказал он спокойно, включил чайник и стал доставать кружки. Еще он достал банку кофе, сухие сливки, сахар кусочками в картонной пачке. Насыпал кофе, сливки, на секунду задержался и повернулся к Еве:

- Сахар?

Она отрицательно покачала головой.

- Я так и думал, - кивнул он самому себе.

Залил все это кипятком, размешал и подал ей, держа за верхний край чашки, чтобы она могла взяться за ручку.

- Спасибо! – сказала она.

- Всегда, пожалуйста! – ответил он машинально и стал наливать кофе себе.

И может от того что больше никто из них пока ничего не сказал и эти слова стали последними перед довольно существенной паузой, Ева все прокручивала и прокручивала их мысленно, особенно делая упор на первое слово. Всегда! Она прикрыла глаза, потому что их опять стало щипать перед непрошеными слезами. Да, она согласна на «всегда»! И было очень жестоко с его стороны дать ей эту надежду. Ей, ничего не просившей, ничего не ждавшей, ни на что не надеявшейся, кроме как просто его увидеть.

Она почувствовала, как он сел рядом с другой стороны кровати. «Нельзя об этом думать! Нельзя вообще ни о чем думать!» – скомандовала она себе мысленно. Пусть все идет, как идет! Ева открыла глаза. Он смотрел на нее спокойно и пристально. Всё то недолгое время, что она провела с ним, казалось, он всегда был спокоен, собран, уверен в себе и всегда точно знал, что делает. Она тоже посмотрела ему в глаза. Ой, нельзя было этого делать!  Но он неожиданно сказал:

- Тебе в какой глаз больше нравится смотреть? В правый или в левый?

И Ева стала попеременно концентрироваться то на одном, то на другом его глазе. Он делал то же самое, наклоняясь к ней все ближе и ближе.

- Один мой друг сказал мне, что по точкам на радужной оболочке глаза можно определить, чем болен человек, - говорил он, рассматривая ее глаза, - и, знаешь, могу тебе честно сказать, что если это правда, то ты… совершенно здорова!

Он занял свое первоначальное место, улыбаясь.

- У тебя, правда, идеально чистая радужная оболочка и совершенно потрясающий цвет глаз, - сказал он.

Она отхлебнула свой кофе.

- Ну, про цвет своих глаз, я уже что-то пару раз слышала, - сказала она, улыбаясь, - а вот «чистая радужная оболочка» слышу впервые. И даже не знала, что ее надо чистить.

- Просто возмутительно! – сказал он, - Неужели мама в детстве ничему тебя не научила? Или кто там тебя воспитывал?

- Да, надо будет высказать маме, что вырастила меня такой неряхой! – согласилась Ева, - Или тому, кто там меня воспитывал!

- А здесь в Сосновке жили мамины родители или папины? – спросил он серьезно.

- Мамины. Я выросла без отца, - сказала она спокойно.

- Несчастный случай? – уточнил Дэн.

- О, нет. Думаю, нет! Тебе случайно не встречались мужчины лет сорока с таким потрясающим цветом глаз? – спросила она, передразнив его интонацию на слове «потрясающий», и показывая на свои глаза.

- Э, дай подумать! – и он склонил голову на руку, и насупил брови, изображая мучительные раздумья, - Думаю, нет. Определенно, нет!

И вернулся к исходному беззаботному выражению лица.