– Да, в смысле, нет. Я хочу сказать, поразительно, что наши пути вновь пересеклись спустя столько лет. – Я шагнула вперед, чувствуя, как все сжимается внутри. – Это просто немыслимо.
– А мы знакомы? – спросил он, по-прежнему глядя в окно, и в его голосе не прозвучало ни малейшего интереса к моей персоне.
– Грей, это я… Элли.
Он слегка распрямил плечи, среагировав на мои слова.
А затем, небрежно качнувшись на пятках кожаных мокасин, обернулся ко мне. Наши взгляды встретились, и я отшатнулась, слегка смутившись. У него были прежние серые глаза, но теперь в них застыл пронизывающий холод. Глаза, которые я когда-то так любила, были полны жесткости, которую я раньше и представить в нем не могла.
Эти прекрасные глаза.
От резкости, сквозившей в его взгляде, мне вдруг захотелось как можно скорее выскочить из комнаты, но одновременно, и это казалось невероятным, мне отчаянно захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. В этом новом Грейсоне ощущалась вселенская тоска ослика Иа. Словно грозовая туча клубилась у него над головой.
В нем не осталось ни капли прежней беспечности.
Но чем больше я смотрела на него, тем больше начинала понимать.
В его душе не было холодной злости. Раздраженного безразличия.
В его глазах застыла глубокая печаль.
Печаль не выражается в словах, она переполняет человека изнутри, отражаясь на его внешности. Во взгляде. В морщинках на лбу. В поникших плечах и в уголках губ.
Человеку не обязательно говорить о своей печали, чтобы его поняли. Другие просто должны внимательно приглядеться.
Всем надо порой замедлить шаг и присмотреться к окружающим.
Печаль Грея была искренней, и от нее щемило сердце.
Он продолжал смотреть на меня, не произнося ни слова.
Переминаясь с ноги на ногу, я натянуто улыбнулась.
– Помнишь, Элли Гейбл, из старших классов. Мы были…
Как он мог забыть? Ведь он был рядом в самый сложный период моей жизни.
Я не могла говорить, потому что чем пристальнее он смотрел на меня, тем более неловко я себя ощущала. Неужели он и правда забыл меня? Разве такое возможно? Неужели это тот самый Грейсон, которого я когда-то знала?
Конечно, это был он. Глаза не лгут.
– Прости, неловко получилось. – Я хмыкнула, потому что всегда начинала нервно посмеиваться, когда волновалась. – Я просто подумала… – Я умолкла, давая ему возможность что-нибудь сказать.
Но он по-прежнему хранил молчание.
– Просто… столько лет прошло, Грей. Ты отлично выглядишь! Правда. Я вижу, ты стал еще выше. –
Что это вообще означало? Одинока, как маргаритка в вазе?
Я откашлялась.
– Забавно, как оборачивается жизнь, да?
По-прежнему тишина.
– Что ж, думаю, ты хочешь спросить меня о моем опыте работы няней? Возможно, это покажется странным, но я с радостью согласилась бы на эту работу. Правда. В последнее время жизнь не гладила меня по головке, и эта работа стала бы настоящей поддержкой. Я не хочу рассказывать тебе свою душещипательную историю, но…
– Спасибо, этого достаточно, – ответил он. В его глубоком и низком голосе прозвучала незнакомая мне раньше хрипловатость курильщика. Да, он уже не был юношей.
Я вскинула бровь.
– Прости, что?
– Я узнал все, что необходимо.
Он говорил так сухо, что я вдруг подумала, что лучше бы он и дальше продолжал молчать. Его голос звучал монотонно и безразлично, словно он вообще был не здесь, а где-то далеко.
Я натянуто улыбнулась, и он ответил мне гримасой.
А затем отвернулся и снова уставился в окно.
Господи, как же неловко.
В моей голове крутилось множество вопросов, которые я хотела бы ему задать. Как он стал генеральным директором отцовской компании? Сколько лет прожил в браке? Как справлялся с потерей жены?
Я застыла на месте, не зная, что делать. Судя по всему, он не собирался больше со мной разговаривать, а то, как он смотрел на меня, словно я никогда ничего не значила для него, больно обожгло меня. Я откашлялась.
– Что ж, хорошо. Я пойду. Рада была снова встретиться с тобой, Грей. Надеюсь, все… наладится… – Я растягивала слова, надеясь услышать ответ, но лишь напрасно этого ждала. Я кивнула. – Ладно, тогда до свидания.
Я выскочила за дверь, мгновенно ощутив, как расслабилось мое тело. Я и не подозревала, какое страшное напряжение сковывало меня в этой библиотеке. Казалось, я на несколько секунд разучилась дышать.
И как такое было возможно?