Экземпляр

— Драгоценный юноша, — произнес Блаватский хриплым голосом, от которого Косте стало окончательно не по себе. — А костюм-тройка определенно был вам к лицу, не то что эта плебейская одежда!

— Пле… что?

Костя машинально ощупал свитер. Свитер, если что, был из «Юникло» и вовсе не заслужил такого пренебрежительного отношения к себе.

— Не пугай человека, — Векслер искоса посмотрел на черноусого ассистента. — Хотя в одном я согласен с господином Блаватским — на сцене ты смотрелся впечатляюще.

— Послушайте… — Костя попытался прервать весь этот бред, но был остановлен решительным жестом Векслера — тот поднес указательный палец к своим тонким губам, будто бы успокаивая нашкодившего ребенка.

— Я вижу, что ты удивлен. И, дабы пресечь дальнейшее непонимание, я повторю вопрос, который задал тебе, стоя на сцене, омываемый, точно контрастным душем, ослепительными лучами рампы. Ты понимаешь, кто я? Можешь не произносить вслух.

Сказав это, Векслер уставился своими холодными льдистыми глазами — у Кости аж мороз по спине пошел.

— Вы актер, — сердито произнес Костя, который вместо священного трепета чувствовал только злобу.

Векслер растянул губы в некоем подобии улыбки.

— Я в тебе не сомневался, мой юный друг. Можешь мне верить, можешь мне не верить, но я — хороший актер.

— Господа! — подал реплику Блаватский, про которого все забыли. — Разрешите вас покинуть! Adiós!

Он не просто так ушел, этот черноусый франт, он и раскланялся в некоем подобии реверанса, и расшаркался, и подкрутил зачем-то ус, и только потом ретировался. Векслер проводил его снисходительным взглядом.

— Проходимец он, конечно, — сообщил, как только за Блаватским закрылась дверь, Векслер. — Проходимец, негодяй и подлец. Будь с ним поосторожней и не ведись на это сомнительное обаяние, ежели судьба столкнет тебя с господином Блаватским. Впрочем, забавный чертяка, этого не отнять.

Векслер на мгновение замолчал, будто выбирая новую тему для разговора, и, пока молчал, вертел золотые часы, блестевшие на запястье.

— Константин, я не сомневаюсь в ваших интеллектуальных способностях. Уверен, что вы поняли все, что нужно было понять. Это так?

Костя на всякий случай интенсивно покивал головой, чтобы, не дай бог, не разочаровать господина мэра.

— Думаю, вы прекрасно понимаете, как скучно мне в двадцать первом веке. Ведьм на кострах не сжигают, публичные казни запретили, права человека еще эти. Преснятина. Одна радость — хороший сериал на «Нетфликсе».

— И какие же сериалы вы смотрите?

— Про убийства, — как-то чересчур быстро ответил Векслер, и глаза его загадочно сверкнули. — А вы, юноша, когда-нибудь убивали человека?

Костя так сильно сжал кулак, что до боли впился ногтями в ладонь. Боль не помогла — это был не сон.

— Да вроде нет. Мой отец, кажется, убивал. Ну то есть он, типа, бандитом раньше был.

— Как интересно, — ответил Векслер, и видно было, что ему совсем не интересно. — А жену любите?

В этот момент Костя почувствовал, как дергается глаз. Боги-боги, этот Векслер же совсем поехавший — ну что за дурацкие бессвязные вопросы он задает? Это юмор такой, да? В таком случае приходилось признать, что у господина Векслера, если только он не натуральный сумасшедший, не было чувства юмора.

— Люблю, — еле слышно, чувствуя, что краснеет, ответил Костя. Уши у него точно запылали.

— Кстати, — неожиданно произнес Векслер, решивший, очевидно, что допрос окончен, — вы не голодны?

— Я не голоден.

— И я. А вот от хорошего кофе я бы не отказался. Не знаете ли вы случайно, где в этом городе можно отведать вкусного кофе?

— В этом городе — нигде.

— О, я придерживаюсь похожего мнения. Но, между прочим, в Петербурге есть чудесная маленькая кофейня, о которой мало кто знает. И в этой кофейне подают очень вкусный эспрессо, черный, как южная ночь, и крепкий, как объятия. Предлагаю, мой юный друг, наведаться в эту кофейню.

— Вы шутите? До аэропорта три с половиной часа езды, и до Питера — сколько лететь до Питера?

— А зачем нам аэропорт? — Векслер удивленно приподнял брови. — Пойдемте, юноша, я покажу вам кратчайший путь до Петербурга.

И с этими словами Векслер поднялся во весь свой внушительный рост, затмив на пару секунд свет от люстры, и направился к маленькой двери в углу комнатки, которую Костя до этого момента не замечал. О, полноте, а была ли здесь вообще эта дверь?

— Идемте, юноша, — приказал Роберт Эдмундович, и Костя нехотя поднялся.

Векслер толкнул дверцу и пропустил Костю вперед, мол, заходи, располагайся. Костя пересек порог и оказался внутри чудного помещения с низенькими дощатыми потолками. Помещение освещалось лампочками, державшимися на проводах на манер елочной гирлянды, и заставлено было деревянными столиками, вокруг которых ютились смешные пузатые кресла с наброшенными на них полосатыми покрывалами. Нечто среднее между чайханой и кофейней, определил Костя.