Эксперимент RK800 (СИ)

– Тебе ль не все равно? – отозвался тот, что стоит сзади, теперь порывисто поднимая меня на ноги. Последние отказывались слушаться, за что я была одарена очередным грубым движением и болью в сжатом правом плече. – Достали и хрен с ней. На кой черт ты вообще туда полезла?

Вопрос был адресован мне, но я не торопилась на него отвечать. Точнее, я вообще не желала что-либо говорить. Только сжимала губы в тонкую полоску, в который раз за вечер поливаясь горькими слезами. В голове мантрой повторялось всего несколько слов: «Только не выходи, только не выходи…» и Коннор, кажется, улавливал их в моем обреченном взгляде сквозь дверь в мелкую решетку.

Андроид старался вести себя как можно тише, полностью обездвижив тело. На минуту даже пожалел, что не попросил у техника встроить себе контроллер дыхания, однако солдаты были так заняты своими разговорами и покорной пленницей в пальто и грязном платье, что напрочь забыли осмотреть самые очевидные места для укрытия. Впрочем, они ведь и не знали, что в доме кто-то еще есть.

Очередные всплывающие фрагменты заставили Коннора на мгновение потерять нить грубого разговора людей. Его карие глаза быстро моргали, в нерешительности Коннор пошатывался, все еще стараясь сохранить устойчивость. Одна рука прижимала одежду, другая держала всученный пистолет. И следующее оповещение заставило машину злобно посмотреть сквозь решетку вслед уходящим людям, с силой сжимая холодное оружие.

Ошибка памяти

…прости, Коннор… прости меня…

Ноги плелись, цепляясь уггами за ступеньки, сбивая носком вырванный замочный механизм. Мужчина, что вел меня вперед, то и дело, что выругивался матом, беснуясь над моей вдруг поникшей смелостью. Холод и снег улицы встретили нас завыванием ветра, едва согретые обнаженные ноги, выглядывающие из-под короткого платья, снова пронзили тысячи игл. Я не обращала на это внимание. Шла вперед, сквозь слезы и всхлипы цепляясь за окружение. Лишь бы не впасть в обморок, лишь бы не схватить инфаркт…

– Ну, и что с ней делать? – отозвался один более спокойный солдат.

Я блекло осмотрела патрульных, понимая, что ничем они не отличались. Спрятанные лица, одинаковые униформы и идентичные винтовки делают их безликими, возносят к статусу «жнецы смерти». У кого-то может быть семья или только супруга, могут быть родители и дети, животные… но все они, облачившись в солдатскую экипировку, разом теряют свою личность. Этим они напоминают мне меня, одетую в белый халат с синими перчатками. Забавно… всего пару минут назад я ревела и сокрушалась над болью в груди, теперь же смотрю в лицо безликой смерти в готовности взять ее за протянутую худощавую кисть.

– Да чо делать… пристрелить и делов, – тот, что держал мои руки позади, резко прижал меня к белой крупной машине военного назначения. Удар лицом о холодный металл отдался болью, но я молчала, сжав губы. – Там все равно никто разбираться не будет.

– Это тебе не железка. Это человек, – воспротивился третий доселе молчащий солдат, опустив ружье дулом вниз. Второй патрульный, поднявший вопрос, согласно кивнул головой, убирая автомат за плечо. – К тому же кто знает, что там у мэрии на самом деле произошло.

– Ладно, – самый ублюдошный патрульный продолжал давить мне между лопаток, крепко прижимая к машине. В мгновение ока по телу пробежались шероховатые касания мужских ладоней в перчатках, не несущих в себе никакого подтекста. Патрульный ощупывал руки и ноги на наличие оружия, и, не найдя его, оторвал меня от холодной поверхности автомобиля. – Пусть в будке тогда сидит. Наших все равно в доки всех перенаправляют. Может, и нас отправят.

Солдаты согласно кивнули, и уже было расслабились, наблюдая, как ублюдошный тащил меня к задней части машины. Но двери не успели распахнуться. Ведь уже в следующее мгновение позади послышался мужской приглушенный «Какого черта…», и мир окутала пелена. Патрульный резко отбросил меня прямо на дверь. Звуки выстрелов терялись в невероятном потоке вспыхнувшей боли и ярких искр из глаз, что пронзили голову от тяжелого удара о железную дверь. Я медленно сползла вниз, не чувствуя ни снега оголенной кожей, ни криков мужчин. Окружение постепенно окутала тьма, не желающая отдавать меня обратно в лапы реальности.

Я терялась во времени. Мрак отступил лишь когда выстрелы стихли, а руки вдруг почувствовали свободу. Силы покинули тело, настолько тяжко удар по голове отозвался во всем теле. Окружение танцевало в демонических танцах фонарного света, лучей фар и бегущих тенях. Кое-как промычав что-то не членораздельное, я постаралась сесть. Волнами накрывающая тошнота подкатила к горлу, но желудок был пуст почти с самого утра, и теперь наружу выпрашивался только пропитый болью и страхом воздух.