Экспедиция в один конец

Он долго стоял, всматриваясь в эти огни берега и памяти, и безотчетная щемящая грусть сжимала его сердце: более к этому причалу ему уже не вернуться незачем…

Спустился по трапу, ощущая под ладонью холодные влажные поручни. Пора было ложиться спать: ранним утром "Скрябин" выходил в море.

ПРОЗОРОВ

Взрыв машины архитектора одного из московских округов Москвы предотвратил его сын–шестиклассник.

Мальчик, возвращаясь из школы, увидел, как к семейному "жигуленку", припаркованному неподалеку от подъезда, подошел какой-то парень, открыл дверь, склонился над водительским сиденьем и тут же дверь закрыл, поспешив удалиться прочь.

Ребенок, выросший в условиях демократической эпохи, в городе, где взрывы гремели несколько раз на дню, а заказные убийства воспринимались как данность, с намеренно отрешенным видом прошел мимо машины, но, войдя в подъезд, опрометью метнулся в квартиру, боясь разминуться с отцом, прибывшим на обед с работы.

К докладу своего запыхавшегося отпрыска о странной личности, заглянувшей в салон автомобиля, чиновник отнесся со всей серьезностью: должность архитектора, в повседневной борьбе физических и юридических лиц за городскую недвижимость, была более опасна, нежели должность саперов, без промедления им вызванных.

Подъехавшие взрывотехники обезвредили заряд. И после проведения экспертизы радиоуправляемое устройство из управления военной контрразведки ФСБ попало в ГРУ, оказавшись в руках подполковника Прозорова. Подобное перемещение криминального материала являло собой весьма редкий случай взаимодействия достаточно разных в своих функциях ведомств, однако тому имелась довольно-таки веская причина.

Военная контрразведка расследовала недавний взрыв склада боеприпасов в Сибири и, видимо, расследовала бы его самостоятельно, не поступи из агентуры ГРУ на территории Чечни информация, что тамошние бандиты ожидают пополнения своих арсеналов изрядной партией похищенного с армейских складов пластида. Возникла естественная версия: взрыв прикрывает хищение боевых средств. Агент, действующий в Чечне, состоял на связи с Прозоровым, а потому подполковника временно прикомандировали в распоряжение военной контрразведки, где он человек покладистый и ответственный — сразу же оказался в роли козла отпущения — то бишь круг офицеров, ведущих дело, внезапно поредел, затем поредел повторно, ибо у всех нашлись какие-то горящие темы и заботы, и вскоре Иван Васильевич Прозоров взял на себя совершенно несвойственные ему функции сыщика–опера. Впрочем, такой переменой специальности подполковник не удручился — ему было в какой-то степени даже интересно освоить и понять чуждую для себя стезю, войти в незнакомый пласт чисто полицейской профессии.

Прочитав заключение эксперта, Прозоров понял, что, видимо, обнаружил ниточку, способную привести его к весомому результату: на выделенном ему рабочем столе лежал кусочек пластида, полностью аналогичный по своему составу той взрывчатке, что, как следовало из рапортов, разметалась во взрыве и сгорела в последовавшем затем пожаре.

Оперативно–следственная группа военных контрразведчиков, работавшая на месте события, никаких существенных выводов в расследовании происшествия покуда не достигла.

Ветхие складские помещения превратились в разбросанные груды кирпичных осколков, двое контуженых караульных солдатиков ничего толком объяснить не могли, а местная военачальная элита тотчас выложила перед комиссией папку с многочисленными пожелтевшими рапортами, тщетно взывающими о выделении средств для ремонта электропроводки, сигнализации и прохудившихся крыш.

Версия о прикрытии пожаром и взрывом хищения боеприпасов возникла, естественно, одновременно с поступившим в управление сообщением о ЧП, но версия — версией, а где ее доказательства? Тем более акцию подобного рода могли организовать искушенные криминальные профессионалы, тщательно проинструктировавшие своих армейских подельников–исполнителей.

Неподалеку от части, охраняющей и обслуживающей склады, располагался военный аэродром, и, ознакомившись с маршрутами авиабригад, посещавших его за последние три месяца, Прозоров пришел к унылому заключению о возможности перемещения ворованных боеприпасов и стрелкового оружия по крайней мере в шесть точек России.

Потянулся муторный процесс кропотливого и до сей поры бесплодного сыска. Проживали летные экипажи, говорили с аэродромной обслугой, с таможенниками, выясняли, посещали ли часть посторонние лица…

Выяснилось: да, посещали. Около суток на территории казармы находились шесть гражданских чужаков, но, как пояснил командир батальона, ребята застряли на своих легковушках в проселочной грязи, причем одна из машин сломалась, и потому он пустил их переночевать в офицерскую казарму. Кто такие — не знает, номеров машин не запомнил.

Проступок? Формально — да, но цепляться к нему — нелепо. Да и каким взысканием можно устрашить офицера, прозябающего в таежной глуши, куда лично он, Прозоров, не отправился бы служить и за все блага мира!