Экспедиция в ад

— Рассказать можно тому, кто может услышать. Наш Муха все-таки довольно юн. Он очень хорошо «читает» пси-сферу. Для него все мы, особенно вы, земляне, которые понятия не имеют, что такое пси-блок, — как раскрытые книги. Но вот передать что-то тому, кто не обладает хотя бы минимальными способностями к телепатии, довольно сложно. Эмоции, отдельные образы — еще куда ни шло. Но связную информацию…

— А мне показалось, что он и читать-то не умеет, — буркнул я. — Чтобы объяснить ему, чего ты хочешь, приходилось сосредотачиваться, твердить все по нескольку раз…

Зотов снисходительно усмехнулся.

— «Читать» землянина — вообще сомнительное удовольствие, Грэг. Все мысли, ассоциации, эмоции, отдельные позывы, в том числе чисто физиологические, — у вас сливаются в единый клубок. Такая какофония, что вычленить что-то одно очень сложно. Когда человек обладает хотя бы зачатками телепатических способностей, у него выстаивается то, что мы называем пси-дисциплиной. Он блокирует или экранирует большую часть своего «выхлопа», контролирует, что именно и в какой тональности посылать вовне… Ну, в общем, я смотрю, тебе не особенно интересно.

— Да нет, почему же. Ты меня немного успокоил. Не переношу даже мысли о том, что кто-то может свободно рыться у меня в мозгах.

— Ну, я рад.

Пару минут я повалялся, отдыхая и переваривая полученные сведения. А тут и желудок включился и громким урчанием дал понять, что неплохо бы подкинуть в топку и того, что переваривается в брюхе, а не в голове. Зотов, понимающе кивнув, отправился куда-то за едой. Вернулся довольно быстро с небольшим куском чего-то жареного.

— Что это?

— Не бери в голову. Главное — что это можно есть. Пока что ничего другого предложить не могу.

Меня это не особенно расстроило. Я и по жизни-то не привередлив, а уж тут впился в кусок так, как и подобает человеку, не жравшему несколько дней. Зотова же, по всему видать, это зрелище изрядно позабавило. Во всяком случае, он дождался, пока я закончу, и только потом двинулся к выходу.

— Ну ладно, Грэг. Отдыхай. Пойду, может, Самуэлю моя помощь понадобится.

— Помощь в чем? Что он там творит вообще?

— О, это целая история. Если в двух словах — обеспечивает нам дорогу домой.

Я замер, при этом скорчив такую мину, что Зотов расхохотался.

— Да, Грэг. Ты не ослышался. У местных есть несколько звездолетов — что-то вроде катеров для экстренной эвакуации. Сам понимаешь — рухлядь несусветная, несколько веков простояли в пусковых шахтах. Но по крайней мере два из них, по словам Головастика, еще способны отправиться в Пространство.

— И как скоро?

— Не знаю. Работы по подготовке много, но местные оказывают нам всяческое содействие. Мы для них герои, спасшие их малыша. В общем, дело нескольких недель. Может быть, пары месяцев.

— Надо ведь еще как-то проскочить мимо орбитальной охраны.

— Придумаем что-нибудь. Это как раз не такая уж проблема. Охрана ориентирована на то, чтобы не подпускать к планете посторонних. Никому и в голову не взбредет, что что-то может подняться с поверхности. К тому же во время старта здесь такое начнется… В месте старта, наверное, воронка останется с километр глубиной.

— А как же местные? Я имею в виду не зэков, а…

— Их не так уж и много осталось. Большинство, как я понял, отправится вместе с нами. Этакий Великий Исход. Они об этом давненько подумывали. Что-то вроде религиозного пророчества. Собственно, ради этого у них и было заряжено несколько звездолетов.

— А мы, выходит, очень вовремя подоспели?

— Скорее наоборот — послужили катализаторами. Если бы не мы — неизвестно еще, когда бы они решились. Может, так и торчали бы здесь, пока окончательно не вымерли.

— Да уж…

— Ну ладно, отдыхай. Зайду через пару часов.

— Угу.

Я, запрокинув голову, несколько минут отупело таращился в потолок.

Неужели все закончилось? Я не мог поверить в это. Боязно было верить, потому как, если что-то сорвется, разочарование будет весьма жестоким.

Не обольщайся, Грэг. Ты умудрился выжить. Этого уже достаточно. А что будет дальше — видно будет. Пока что живи настоящим.

Такой вот голос разума. Рассудительный и кругом правый. Однако, невзирая на все увещевания и предупреждения, я уже поверил, и на лице моем воцарилась совершенно идиотская, блаженная улыбка.

С ней я и заснул.

Эпилог

Ласковые зеленые волны с обманчивой неторопливостью подкатывают к золотистой полоске песка. У самого берега они вдруг вспухают, вспениваются шипящими языками, будто стараются в последнем рывке преодолеть неширокую полосу пляжа и укрыться под сенью высоченных пальм.

Там, у горизонта, вовсю полыхает закат. Но я, уже который день подряд, едва удостаиваю его взглядом. Я бреду по берегу, вдоль той невидимой черты, до которой прибой все силится дотянуться, но каждый раз отступает, хотя до цели остаются буквально сантиметры.