Эксодус (Книга 1 и 2)

Многие говорили, что сапожник Симон Рабинский уступал в учености одному только раввину. В черте оседлости, где все были нищие, авторитет человека определялся его ученостью. Симон служил настоятелем своей синагоги. Ежегодно его избирали еще на одну или больше высоких должностей в общине. Симон мечтал только об одном: дать своим детям возможно больше образования.

Евреи называли свой Талмуд "морем". Они утверждали, что это море до того бескрайнее, что нельзя добраться до противоположного берега, хотя бы ты всю жизнь только и делал, что корпел над Талмудом и больше ни над чем. Братья Рабинские долго изучали этот огромный свод законов, где предусматривалось решительно все: начиная от поведения в обществе и вплоть до личной гигиены.

Помимо Талмуда, братья Рабинские усиленно изучали также Пятикнижие, то есть пять книг Моисея, составляющие Тору, и являющиеся наиболее святыми.

Всю субботу Симон Рабинский проводил в молитвах, в благочестивых размышлениях и беседах со своими сыновьями, проверял их знания, вел с ними беседы на религиозные и философские темы.

Когда солнце садилось, Симон с женой и детьми пели заключительную молитву: "Возрадуйся Израиль... избави нас от бед".

Наутро он возвращался к горькой действительности. В мрачном подвале, служившем ему домом и мастерской, Симон Рабинский сидел, согнувшись над своим верстаком, и при мерцающем свете свечи резал морщинистыми руками кожу. За работой он произносил те же слова молитвы, которые евреи произносили с того самого дня, как были угнаны в вавилонское рабство...

"Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прильни язык мой к гортани моей, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего".

Молитва утешала, а Симон Рабинский был глубоко верующим человеком. Но каким бы верующим он ни был, он все же не мог закрывать глаза на свою собственную и окружающую его нищету. "Доколе, господи... доколе?.." спрашивал он, бывало. "Доколе нам жить в этой неприглядной тьме?". И тут же утешал себя, повторяя проникновенно свой излюбленный пасхальный стих: "На будущий год - в Иерусалиме!".

На будущий год в Иерусалиме? Сбудется ли это когда-нибудь? Явится ли когда-нибудь Мессия, чтобы вернуть их на родину...?

Они изучали священное писание. Они изучали Мишну. Они изучали народные легенды, мудрые изречения и комментарии к Библии и к Мишне, содержащиеся в Мидраше.

Они изучали Кабалу, книгу тайного учения, и они изучали молитвы, напевы, обычаи и праздники.

Иося и Яков изучали Маймонида и Раши, великих ученых средневековья.

Хотя Рабинским и жилось трудно, все же это была не совсем безрадостная жизнь, лишенная всякой надежды. Всегда были разговоры и дискуссии, если не о каком-нибудь чрезвычайном происшествии, так о предстоящей или уже состоявшейся свадьбе, или бар-мицве, о родах и похоронах. Затем были праздники, к которым надо было готовиться. У свах работы было всегда по горло, но главное, была суббота.

Один раз в неделю Симон Рабинский, как и всякий другой еврей в гетто, становился королем. В гетто раздавался звук традиционного рожка, и Симон прятал свой инструмент и начинал готовиться ко дню, посвященному господу-богу. Как он любил звук этого рожка! Это был тот же звук, который в течение четырех тысяч лет призывал его народ к молитве и к бою. Симон отправлялся в баню, в то время как его жена Рахиль зажигала субботние свечи, произнося слова молитвы.

Затем он надевал свой субботний костюм, длинный, черный шелковый кафтан и красивую шляпу, отороченную мехом. Взяв Иосю за одну руку и Якова за другую, он гордо отправлялся в синагогу.

К субботней трапезе они всегда приглашали какую-нибудь семью, беднее их самих. При свете горящих свечей он благословлял хлеб и вино и благодарил господа за все ниспосланное.

Затем Рахиль подавала фаршированную рыбу, куриный бульон с лапшей, а после ужина он либо отправлялся посещать больных, либо принимал гостей у себя в мастерской, так как гостиной у него, конечно, не было.

Глава 3

Яков и Иося шли домой из Талмуд-Торы. Иося шел, низко опустив голову. Он задумался над одним местом из Библии, которое они как раз проходили сегодня. Рядом вприпрыжку шел неугомонный Яков, то и дело швыряя камни в какую-нибудь цель. У него карманы всегда были набиты камнями - на случай, если нападут хулиганы.

Дойдя до угла своей улицы, Яков схватил Иосю за руку.

- В мастерской Когана сегодня вечером состоится еще одно собрание, сказал он.

- Я уже слышал об этом, - ответил Иося.

- Пойдешь на этот раз?

- Нет.

- Сегодня тебе бы надо пойти, - сказал Яков. - Будет выступать настоящий Билу из Палестины.

У Иоси забилось сердце. Настоящий Билу из Палестины! Как бы ему хотелось увидеть и послушать кого-нибудь, кто на самом деле был в Палестине! Иося втайне завидовал своему младшему брату, посещающему тайком собрания "Друзей Сиона". Эта новая организация, призывающая создавать в гетто собственную охрану и возвращаться в Святую Землю, возбуждала его любопытство. Настоящий Билу! Нет, он не поддастся соблазну, пока отец относится с неодобрением к "Друзьям Сиона".